БЫЛ ЛИ ЕСЕНИН АНТИСЕМИТОМ?

Вопрос об антисемитизме Есенина постоянно дебатируется. Есть ряд литераторов известного рода, которые с пеной у бороды оправдывают поэта, хотя уж в чем-в чем, а в их оправданиях тот не нуждается.

Не нуждается, поскольку антисемитские выходки Есенина вряд ли следствие его выстраданных взглядов на еврейский вопрос. Это следствие растерянности и утраты самоконтроля.

В жизни Есенина было два громких антисемитских скандала и множество мелких. Вот о них и поговорим.

«Черносотенцем» Есенина окрестили еще в салонах Санкт-Петербурга, когда всплыла его связь с царствующим семейством Романовых (ПРИДВОРНЫЙ ПОЭТ ЕСЕНИН). Но тогда все осталось на уровне салонных шепотков.

Первый большой скандал разразился во время пребывания поэта в Америке, стоило ему с Айседорой Дункан принять приглашение на вечеринку поэта Мани-Лейба. Мани-Лейб переводил есенинские стихи и вообще был мил и предупредителен.

Первым неприятным открытием для Сергея стал факт, что в небольшую квартирку Мани-Лейба набилось много незнакомого народа, жаждущего посмотреть не на русского поэта, а на всемирно известную балерину. И первый выплеск негативной энергии Есенин направил на жену, с русской непосредственностью начав крыть ее матом.

Впрочем, еще до этого он возбужденно продекламировал отрывок из «Страны негодяев», заменив бывшее там слово «еврей» на «жид».

ХОЗЯИН ВЕЧЕРИНКИ МАНИ-ЛЕЙБ (В МИРУ БРАГИНСКИЙ)
ХОЗЯИН ВЕЧЕРИНКИ МАНИ-ЛЕЙБ (В МИРУ БРАГИНСКИЙ)

Чем дальше вечер, тем сильнее плакать хочется. Судя по мемуарам Левина:

«Есенин сделал попытку выброситься в окно пятого этажа. Его схватили, он боролся.

-Распинайте меня, распинайте меня! — кричал он.

Его связали и уложили на диван. Тогда он стал кричать:

-Жиды, жиды, жиды проклятые!

Мани-Лейб ему говорил:

-Слушай, Сергей, ты ведь знаешь, что это оскорбительное слово, перестань!

Сергей умолк, а потом повернувшись к Мани-Лейбу, снова сказал настойчиво:

-Жид!

Мани-Лейб сказал:

-Если ты не перестанешь, я тебе сейчас дам пощечину.

Есенин снова повторил вызывающе:

-Жид!

Мани-Лейб подошел к нему и шлепнул его ладонью по щеке. …

Есенин в ответ плюнул ему в лицо. Но это разрядило атмосферу. Мани-Лейб выругал его. Есенин полежал некоторое время связанный, успокоился и вдруг почти спокойно заявил:

-Ну, развяжите меня, я поеду домой».

Есенин извинился перед Мани-Лейбом, написав трогательное письмо, которое сделало для слухов, будто поэт подвергался атакам эпилепсии, больше, нежели строки: «Одержимый тяжелой падучей, я душой стал, как желтый скелет». Есенин списывал свое стремное поведение на ту самую болезнь, «которая была у Эдгара По, у Мюссе». В знак примирения он вручил Мани-Лейбу свой сборник, однако, не удержался, поставив автограф: «Дорогому-другу – жиду Мани-Лейбу».

Слово «жид» Мани-Лейб вычеркнул, едва вышел из отеля.

ЛЮБИМЫЙ ПОЛИТИК ЕСЕНИНА - ЛЕВ ТРОЦКИЙ
ЛЮБИМЫЙ ПОЛИТИК ЕСЕНИНА — ЛЕВ ТРОЦКИЙ

Нередко антисемитизм Есенина сопрягается с фамилией Троцкого. Якобы именно его изобразил поэт в «Стране негодяев» под именем Чекистова.

Роман Гуль вспоминает следующее:

«-Не поеду я в Москву… не поеду туда, пока Россией правит Лейба Бронштейн.

-Да что ты, Сережа? Ты что — антисемит? — проговорил Алексеев.

И вдруг Есенин остановился. И с какой-то невероятной злобой, просто с яростью закричал на Алексеева:

-Я — антисемит?! Дурак ты, вот что! Да я тебя, белого, вместе с каким-нибудь евреем зарезать могу… и зарежу… понимаешь ты это? А Лейба Бронштейн — это совсем другое, он правит Россией, а не он должен ей править… Дурак ты, ничего ты этого не понимаешь…

Алексеев старался всячески успокоить его, и вскоре раж Есенина прошел. Идя, он бормотал:

-Никого я не люблю… только детей своих люблю. Люблю. Дочь у меня хорошая… блондинка, топнет ножкой и кричит: я — Есенина!.. Вот какая у меня дочь… Мне бы к детям… а я вот полтора года мотаюсь по этим треклятым заграницам…

-У тебя, Сережа, ведь и сын есть? — сказал я.

-Есть, сына я не люблю… он жид, черный… — мрачно отозвался Есенин.

Такой отзыв о сыне, маленьком мальчике, меня как-то резанул по душе, но я решил «в прения не вступать»…

НИКОЛАЙ КЛЮЕВ
НИКОЛАЙ КЛЮЕВ

Но именно к Троцкому льнул Сергей Александрович по возвращению из-за границы, отвешивая в его адрес лестные характеристики. У него была надежда продавить через политика издание крестьянского журнала. Порвав с имажинизмом, Есенин собирал новую купницу в виде Клычкова, Орешина, Ганина, Приблудного, Пимена Карпова, выписанного в Москву Клюева. Именно с этими людьми Галина Бениславская связывала вспышки есенинского антисемитизма, особливо делая акцент на Клюеве и Ганине.

«Клюев с его иезуитской тонкостью преподнес Е. пилюлю с «жидами» (ссылаясь на то, что его, мол, Клюева, они тоже загубили). От Клычковых С. А. не принял, а от Клюева взял и проглотил… … Клюев хорошо учел момент и результаты своего плана и, кроме того, то мутное состояние С. А., когда лишь сумей поднести, а остальное как по маслу пойдет. Старое, из деревни царской России, воспоминание о «жидах», личная обида и неумение разобраться в том, «чья вина» («и ничья непонятна вина»), торгашеская Америка с ее коммерсантами («евреи и там»). … Я несколько раз входила в комнату во время таинственных нашептываний Клюева, но, конечно, при мне Клюев сейчас же смолкал. При этом Клюев умел только нашептывать другим, сам же ходил «смиренной отроковицей» … Ну так вот, эта отроковица и вызвала тот взрыв, последствием которого был еврейский скандал в пивной, бойкот и суд».

Бениславская имеет в виду вспыхнувший 20 ноября 1923 года «Скандал четырех поэтов».

КЛЫЧКОВ, ОРЕШИН КЛЮЕВ
КЛЫЧКОВ, ОРЕШИН КЛЮЕВ

В этот день Клычков, Орешин, Ганин и Есенин гуляли в пивной под вольные разговоры. К сожалению, их услышал острый на ухо Марк Родкин. Его возмутили пассажи о Троцком и Каменеве, которые поддерживают жидов, тогда как впору переходить к погромам. Родкин вызвал милицию и поэтов сопроводили в отделение. Есенин в свое оправдание сказал, что: во-первых, подслушивать нехорошо; во-вторых, Родкин первым окрестил его мужиком-хамом; в-третьих, слово «жид» не имеет политического оттенка; а в-четвертых, если он, Есенин пьян, то и Родкин ведь нетрезв.

Скандал подхватили газетчики, начав трепать имя Есенина по фельетонам. Мы уже упоминали о «Деле четырех поэтов», рассматривая взаимоотношения Есенина с Демьяном Бедным (ЗА ЧТО СЕРГЕЙ ЕСЕНИН НЕНАВИДЕЛ ДЕМЬЯНА БЕДНОГО). Не будем повторяться, превращая текст в простыню. Заметим только, что на состоявшемся 10 декабря товарищеском суде коллеги защитили поэтов от ретивых журналистских перьев. Особенно симптоматично заступничество литераторов еврейского происхождения. Андрей Соболь сказал: «Я – еврей. Скажу искренно: я еврей-националист. Антисемита я чую за три версты. Есенин, с которым я дружу и близок, для меня родной брат. В душе Есенина нет чувства вражды и ненависти ни к одному народу».

Есенин также отрицал свое плохое отношение к евреям, упирая на то, что был на еврейке женат ("…ДЕТЕЙ ПО СВЕТУ РАСТЕРЯЛ, СВОЮ ЖЕНУ ЛЕГКО ОТДАЛ ДРУГОМУ"), дети у него от еврейки, друзей среди евреев у него куча. Это все говорил трезвый Есенин, но поступки Есенина пьяного после «Дела четырех поэтов», то и дело сруливали в опасное русло. Однако, это был антисемитизм не внутренний, зоологический, а приобретенный.

По словам Бениславской «Дело четырех поэтов» Есенин воспринял как травлю и…

«Вся эта травля у Е. грозила перейти в помешательство. Вспыхнувшее общее негодование он воспринял как организованный поход евреев против него, каждый любопытный взгляд, который он раньше не заметил бы, ему казался враждебным и подозрительным. Мания преследования ясно начала проглядывать из этого кошмарного пьяного бреда. Это бредовое озлобление грозило укрепиться. … Наутро, протрезвившись и слушая рассказы о вчерашнем, он сам недоумевал, откуда же это бралось в нем. В трезвом состоянии второе понятие о евреях, вытеснившее первое — о жидах, главенствовало: «Ведь ничего во мне нет против них. А когда я пьяный, мне кажется бог знает что». И у пьяного в тот период всегда всплывали эти разговоры»

Всегда всплывали эти разговоры…А разговоры вели к делам…Уголовным…

10 декабря 1923 года состоялся товарищеский суд, вроде бы поставивший благоприятную точку в «Деле четырех поэтов». А 20 января 1924 Есенин ушел из санатория, где проходил курс лечения и затеял очередную свистопляску с криками «Бей жидов!» и «Жиды продали Россию!». За погромный призыв был арестован, отпущен под подписку.

9 февраля – новый привод в милицию за драку с неким Семеном Майзелем. Насчет этой драки Есенин показывал: «ко мне подошел какой-то неизвестный мне гражданин и сказал мне, что я известный скандалист Есенин и спросил меня: против я жидов или нет?, на что я выругался послав его по матушке и назвал его провокатором».

23 марта Есенин затеял потасовку на Малой Бронной, обозвав жидами двух братьев Нейманов. Опять милиция, заведенное уголовное дело.

И все это только в пьяном состоянии. Сработал инстинкт, когда ищется виновный в неустройстве, а Есенин образца 1923 – 1925 есть полная неприкаянность: негде жить, не на что жить, незачем жить. Трезвым умом Сергей прекрасно понимал, что евреи в его бедах никаким боком, и в поэзии приходил к верному выводу, кто в случившимся виноват (сам, только сам).

Однако, с собой Есенин ничего уже поделать не мог, и время от времени искал возможность переложить вину с себя хоть на кого-то. Здесь и начинались антисемитские мотивы.

https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/280710.html

Comments are closed.