2. Партия жаждет спокойствия

[1] [2]

2. Партия жаждет спокойствия

Свержение Хрущева было бунтом жрецов против Верховного жреца, осмелившегося посягнуть на касту служителей культа. Вопрос о том, кому принадлежит власть в советском государстве, первым поставил Ленин. Развивая замечание Ленина о «бюрократическом извращении», Троцкий, потеряв власть, говорил о бюрократии, захватившей власть в СССР. Милован Джилас обновил точку зрения Троцкого, популяризировав выражение «новый класс». Значение книги Джиласа заключалось в том, что он показал - на примере Югославии - идентичность процессов, происходящих во всех странах, в которых власть берет в свои руки коммунистическая партия.

Конституция Советского Союза называет коммунистическую партию руководящей силой советского общества. На XXVI съезде

[184/185 (676/677)]

(1981) партия насчитывала 17,480,000 членов и кандидатов, что составляло чуть больше 9% населения.3 Нельзя, однако, говорить о том, что «Партия» держит власть в стране.

Джордж Орвелл говорил о «внешней» и «внутренней» партии. В 1969 году ленинградцы, преподаватель С. Зорин и инженер Н. Алексеев написали работу, которая получила в «Самиздате» название «Ленинградской программы». Анализируя советское общество конца 60-х годов, С. Зорин и Н. Алексеев констатировали: «Партия и государственный аппарат составляют в нашей стране подлинную и решающую политическую силу. Высший слой этой пирамиды составляет аппарат номенклатурных чиновников, верхушкой которого является ЦК КПСС, Политбюро ЦК, Секретариат и отделы ЦК. К ним присоединяются: генералитет, аппарат Министерства внутренних дел и государственной безопасности, верхний слой государственного аппарата. Авторы «Ленинградской программы» видят в «номенклатуре» подлинный «правящий класс». То, что Орвелл называл «внутренней партией».

«Номенклатура» возникает в первой половине 20-х годов, как перечень должностей, находившихся в ведении отдела кадров ЦК. Быстро этот список включил в себя список всех «руководящих должностей» в партийном, государственном, профсоюзном, армейском, культурном аппарате страны. Возникла стройная иерархическая система, имеются номенклатура ЦК КПСС, номенклатуры ЦК республиканских партий, номенклатуры областных и районных комитетов партий

По переписи населения, проведенной в 1970 году, группа «руководителей», включавшая секретарей первичных партийных организаций и председателей и секретарей сельских советов, насчитывала 405,784 человека, то есть составляла 0,35% населения.5

Обладая разной степенью власти, в зависимости от принадлежности к номенклатуре того или иного уровня, «номенклатурные работники» представляют собой олигархию особого типа - группу, объединенную участием в управлении страной.

Аристотель относил «олигархию» к «плохим» формам правления, определяя ее, как власть ради власти. Номенклатура - олигархия, которая скрывает суть своей власти за идеологической ширмой, объявляя себя - властью народа.

Номенклатура воспроизводит сама себя, отбирая в число олигархов людей с необходимыми качествами и щедро их вознаграждая. Андрей Сахаров рассказывает о том, как происходит отбор кадров: Недавно большую группу хороших студентов выпускников различных ВУЗов страны собрали на месяц в Ленинграде… (комсомольцев,

[185/186 (677/678)]

конечно)… Их сытно кормили и много поили в лучших ресторанах, всячески развлекали - все бесплатно. В общем, дали «покататься как сыр в масле». А потом спросили - хотите всегда так жить? Поступайте в ВПШ! (Высшая партийная школа), самый бездарный станет там, минимум, вторым секретарем райкома».6

Номенклатура состоит из взаимоподдерживающих групп, вступающих в союзы или конфликты. Ее можно сравнить с вассально-сюзеренной системой, типичной для феодального общества. Каждый номенклатурный работник имеет своих вассалов, в то же время являясь вассалом вышестоящего руководителя. Больше всего вассалов у генерального секретаря - у него нет сюзерена, но он не может не учитывать желаний своих вассалов.

Программа номенклатуры сводится к трем пунктам: расширение власти, расширение привилегий, возможность спокойно пользоваться властью и привилегиями. Хрущев посягнул на эту программу.

Герой сатирической комедии Маяковского «Баня», символ бюрократа и номенклатурного работника Победоносиков, кричит: «Попрошу меня не будоражить!». Коллективное руководство, избранное октябрьским пленумом ЦК, приступает к успокоению «номенклатуры». В первой большой речи после начала нового правления Л. Брежнев не перестает говорить о «проблемах»: он говорит о «нерешенных проблемах», «новых проблемах», «бесчисленных проблемах», «проблемах, которые следует решить». Совершенно естественно, что он не забывает о многочисленных «недостатках», «нуждах», «требованиях», задачах, «которые следует решить». Брежнев как бы забывает, что он был вторым секретарем при Хрущеве и рисует черное прошлое, когда царили «субъективизм» и «волюнтаризм». Новый первый секретарь предлагает в качестве панацеи: «объективную оценку», «правильное использование», «необходимые меры», «научные методы» и «гармоническое развитие».7

Первые действия нового руководства состоят в отмене хрущевских реформ: отменяются деление партии и ротация, ликвидируются совнархозы и восстанавливаются традиционные министерства, восстанавливается традиционная десятилетняя школа, которую Хрущев пытался заменить «политехнической» одиннадцатилеткой. Для успокоения населения восстанавливаются приусадебные участки, прекращается активное преследование церкви и религии. Новое руководство прежде всего желает показать, чего оно не хочет.

Положительная программа была представлена на первом послехрущевском пленуме ЦК в мае 1965 года, посвященном сельскому хозяйству. Как Хрущев после смерти Сталина, так и Брежнев после свержения «царя Никиты» возлагал вину за сельскохозяйственные

[186/187 (678/679)]

неудачи на своего предшественника. Новый первый секретарь предлагал меры, которые должны были, наконец, решить сельскохозяйственные проблемы СССР.

С первых послереволюционных дней коммунистическая партия ищет философский камень, который позволил бы совершить чудо - обеспечить страну сельскохозяйственными продуктами. Был ленинский план кооперации, затем была сталинская коллективизация. После коллективизации испытывались самые различные волшебные средства: шарлатанские рецепты Лысенко, фантастические проекты посадки лесов и орошения пустынь, глубокая вспашка и торфяные горшочки, «кукурузация» страны и «освоение целины». Все планы были основаны на принципе экстенсивного развития сельского хозяйства.

Программа Брежнева обещала колхозникам освобождение от «кукурузной» обязанности и перенос внимания с целинных земель на земли в центре страны. Сокращались обязательные поставки и устанавливалась - до конца 1970 года - сравнительно низкая норма обязательных поставок, что должно было повлечь за собой увеличение закупок сельскохозяйственных продуктов государством по повышенным ценам. Программа Брежнева делала упор на значительное расширение мелиоративных работ, строительство каналов, увеличение производства удобрений, сельскохозяйственных машин и предусматривала в связи с этим выделение огромных средств на капиталовложения в сельское хозяйство. В программу были включены давно ожидаемые социальные меры: право колхозников на пенсию и введение минимальной месячной заработной платы для колхозников, которая была значительно ниже не только заработной платы на заводских предприятиях, но и в совхозах.

Особенность «новой программы» состояла в том, что она не была новой: основные ее линии продолжали политику, начатую Хрущевым еще в 1958 году.8 Политика Хрущева была очищена от рекламных эффектов, безудержного хвастовства и невероятных обещаний и представлена, как «научный план», дающий гарантию «подъема сельского хозяйства».

Инициатором реформ, исправляющих «волюнтаристские ошибки Хрущева в промышленности», выступил председатель Совета министров А. Косыгин. Реформа, предложенная Косыгиным, и утвержденная пленумом ЦК в сентябре 1965 года, а затем XXIII съездом в марте 1966 года, была начата Хрущевым. Главная ее идея была изложена в статье «План, прибыль, премия», опубликованной в «Правде» 9 сентября 1962 года. Автор статьи проф. Харьковского инженерно-экономического института Евсей Либерман предложил

[187/188 (679/680)]

сделать критерием оценки деятельности предприятия его рентабельность, то есть прибыльность. Это значило учитывать неизвестные советской экономике принципы - спрос и предложение, используя материальное стимулирование рабочих и предприятий. Необходимым условием осуществления этой реформы было предоставление предприятиям широкой автономии, освобождение их от мелочной опеки со стороны плановых органов и «госконтроля».
[1] [2]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.