Часть первая. ИЗРАИЛЬТЯНЕ (2)

Забавно, впрочем, и характерно для трудностей, которые вечно возникают в вопросах о тождественности и терминологии понятия евреев, что первое упоминание имени «Израиль» встречается в самом, пожалуй, загадочном и неясном месте Библии, где описывается ночная борьба Иакова с ангелом. Само имя «Израиль» может означать «тот, кто борется с Богом», «тот, кто сражается за Бога», «тот, с кем сражается Бог», «тот, кем Бог правит», а также «опора Божья», либо «опирающийся на Бога». По этому поводу нет единого мнения. Никому также не удалось дать удовлетворительного толкования самому этому эпизоду. Очевидно, что и первые редакторы и переписчики Библии также не понимали его. Но они сознавали, что это некий важный момент в их истории и, не пытаясь приспособить текст к своему пониманию религии, просто воспроизводили его дословно, потому что это Тора, а она священна. В Книге Бытия приведено пространное жизнеописание Иакова, которое по-своему замечательно. Он был совершенно не похож на своего деда Авраама: притворщик, неразборчивый в средствах, скорее стратег, чем боец, политик, ловкач, а кроме того, мечтатель да еще со склонностью к галлюцинациям. Он преуспел в жизни и занял намного более видное положение, чем его дед Авраам и отец Исаак. В конце концов он добился того, что его предали земле рядом с могилами предков, но до тех пор он настроил множество колонн и алтарей на необъятной территории. При этом его, подобно отцу, считают «странником» в земле Ханаанской. И действительно, похоже, что все его сыновья, за исключением последнего, Вениамина, были рождены в Месопотамии или Сирии. Но именно при его жизни были окончательно прерваны связи с востоком и севером, а его потомки стали уже связывать себя именно с Ханааном; даже когда голод погнал их в Египет, Божественное провидение неумолимо заставило их вернуться.

Будучи лидером нации, Иаков-Израиль был также отцом двенадцати племен, из которых она предположительно сформировалась. Согласно библейскому преданию, все эти племена происходили от Иакова и его сыновей (Рувима, Симона-Левия, Иуды, Иссахара, Завулона, Вениамина, Дана, Неффалима, Гада, Асира, Ефрема и Манассии). Однако в песне Деворы, древность которой мы уже отмечали, фигурируют лишь десять племен (от Ефрема, Вениамина, Махира, Завулона, Иссахара, Рувима, Галаада, Дана, Асира и Неффалима). Текст посвящен проблемам военным, и вполне возможно, что Симон, Левий, Иуда и Гад не упоминаются Деборой просто потому, что не должны были участвовать в сражении. Само число двенадцать может быть данью традиции: таково же число сыновей Измаила, Нахора, Иоктана и Исава. Союзы двенадцати племен (иногда шести) были обычным явлением в восточном Средиземноморье и Малой Азии в позднем Бронзовом веке. Греки называли их «амфиктионами» – от термина, означающего «жить поблизости». Объединяющим их фактором могло быть не общее происхождение, а общая преданность одной святыне. Многие текстологи в XIX и XX столетиях отвергали принцип общего происхождения от Иакова и предпочитали видеть в племенных группах далекое родство или вообще считали их в родстве не состоящими, объединяющимися в амфиктионы вокруг израильских святынь, формировавшихся в то время. Однако все эти западносемитские группы, направлявшиеся в землю Ханаанскую, имели в действительности общие корни и находились во взаимном родстве; у них были общие воспоминания, предания и почитаемые предки. Вычленить из Библии истории отдельных племен было бы невероятно сложной задачей, даже при наличии исходного материала. Важным является то обстоятельство, что Иаков-Израиль четко ассоциируется с временем, когда израильтяне впервые стали осознавать свою сущность, но в пределах племенной структуры, которая была для них дорогой стариной. Религиозные и родственные узы этого времени были одинаково сильными, и отделить одни от других было практически невозможно; впрочем, это характерно и для еврейской истории в целом. Во времена Иакова люди все еще носили при себе семейных божков, но уже складывались понятия общенационального Бога. У Авраама имелись собственные религиозные верования, однако он уважительно относился, будучи «пришельцем и поселенцем», к местным божествам, которых собирательно именовали «Эль». Поэтому он платил десятину Эль-Эдиону в Иерусалиме и признавал Эль-Шаддаи в Хевроне и Эль-Олана в Беэршиве. Принятие Иаковом имени Израиль (или Изра-эль) знаменует момент, когда Бог Авраама укореняется в Земле Ханаанской и идентифицируется с израильтянами – потомками Иакова, после чего ему вскоре предстоит стать всемогущим Яхве, монотеистическим богом.

Доминирующее положение Яхве как центральной фигуры религии израильтян послужило прототипом единого Бога, которому в наше время поклоняются и иудаисты, и христиане, и мусульмане. Это положение постепенно укреплялось в течение последующей фазы истории рассматриваемого нами народа: во время переселения в Египет и полного драматизма освобождения от египетского рабства. Из библейского повествования, где Книга Бытия заканчивается смертью Иосифа и о печальных последствиях которой идет затем речь в начале Книги Исхода, следует, что в Египет якобы направилась вся нация. Но это не так. Совершенно ясно, что даже во времена Иакова многие из хабиру (евреев), которых мы должны теперь называть израильтянами, переходили к оседлой жизни в Ханаане, частично захватывая территорию силой. В главе 34 Книги Бытия мы читаем, что сыновья Иакова, Симон и Левий, совершили яростное и успешное нападение на город Шехем и его царя; это, по-видимому, первый случай, когда во владении израильтян оказался значительный город, который вполне мог стать первым местонахождением национального Бога. Шехем был городом уже в XIX веке до н.э., поскольку упоминается в египетском документе времен правления Сесостриса III (1878—1843 гг. до н.э.); в дальнейшем его окружили циклопической стеной. Фактически это первый город, упоминаемый в Библии (Книга Бытия, гл. 12); именно здесь Авраам получил божественный завет. Шехем расположен вблизи современного Наблуса, название которого восходит к Неаполису, построенному Веспасианом в 72 г. н.э. после повторного завоевания Палестины. Этот город фигурирует у Иосифа, писавшего около 90 г. н.э., и Эйсебия, писавшего до 340 г. н.э., которые сообщают, что древний Шехем находился в пригородах Неаполиса вблизи колодца Иакова. Ясно, что Шехем был не просто захвачен семьей Иакова, но и оставался в ее руках, так как на своем смертном одре тот завещал город своему сыну Иосифу: «Я даю тебе, преимущественно пред братьями твоими, один участок, который я взял из рук Аморреев, мечом моим и луком моим».

Совершенно очевидно, что в Ханаане оставалась значительная часть израильтян, поскольку существует подтверждение их активности и воинственности. В египетских документах, известных под названием «Амарнские грамоты» и датируемых 1389—1358 гг. до н.э., т. е. временем, когда египетские фараоны Нового Царства были номинальными владыками Палестины (хотя власть от них постепенно ускользала), перечисляются местные вассалы и их враги. В некоторых из этих документов упоминается еврей по имени Лабайя («Человек-лев»), под началом которого находились другие евреи. Он стал причиной серьезных затруднений для египетских властей и тех, кто с ними сотрудничал; подобно другим хабиру, как показывал опыт египтян, его было трудно заставить подчиняться. В конце концов во время царствования фараона Ахенатена он погиб насильственной смертью. При жизни же он возглавлял небольшое царство вокруг Шехема, которое унаследовали его сыновья.

Насколько нам известно, Шехем находился под контролем израильтян-евреев на протяжении всего пребывания их сородичей в египетском рабстве. Какие-либо упоминания о его взятии во время завоевательной войны Иисуса отсутствуют; однако известно, что, как только израильтяне-захватчики вторглись в холмы к северу от Иерусалима, они возобновили церемонию завета в Шехеме – том месте, где в ней впервые участвовал Авраам. Подразумевается, что к этому моменту он уже был, причем давно, в руках людей, которых израильтяне считали своими единоверцами и братьями по крови. Таким образом, Шехем был, в некотором смысле, первой главной святыней и столицей израильского Ханаана. Это положение важно, поскольку постоянное пребывание заметного числа израильского населения в Палестине в течение периода между приходом потомков Авраама и возвращением из Египта делает библейское описание жизни части нации в Книге Исхода и завоевания в Книге Иисуса Навина гораздо более правдоподобным. Находясь в Египте, израильтяне всегда знали, что у них есть родина, куда можно вернуться и где часть населения является их естественными союзниками; в свою очередь, наличие этой пятой колонны внутри страны позволяло надеяться на успех попытки какой-либо бродячей шайки захватить Ханаан.

Таким образом, временное пребывание и исход из Египта, а также последующие блуждания по пустыне затрагивали лишь часть израильской нации. Тем не менее, этот этап имел чрезвычайно важное значение для эволюции религиозной и этической культуры нации. Это, по сути, ключевой момент в их истории, и евреи всегда признавали его таковым, поскольку именно тогда впервые была во всем величии продемонстрирована воля единого Бога, которому они поклонялись, его способность вывести их из величайшей империи и даровать им обетованную землю. Одновременно было продемонстрировано и многообразие требований Бога, которым они должны были отвечать. До того как они направились в Египет, израильтяне были небольшим народом среди ему подобных, хотя перед ними и маячило божественное обещание будущего величия. После же возвращения они превратились в нацию, наделенную целью и программой действий, которой было что сказать миру.
[1] [2] [3] [4]