1. «Galaxi-Korbach»

– А вот я не весьма.

– Что же так?

– Мы с вашими песнями все-таки жили, Саша, мечтали об изменениях к лучшему. А вы там у американских богатеев. Такие люди, как вы, должны работать на нашу перестройку, быть флагманами процесса, а вы в переводчиках.

– Любопытно, как я могу быть флагманом, когда у меня гражданство отобрали?

– Это не оправдание.

– А мне и не нужно никакого оправдания.

Короткая пауза. Что-то шуршит. Бумага, что ли? Или мысли шуршат? Горбачевские или мои? Скорее всего, шуршит что-то нешуршабильное в пространстве.

– Не нужно противопоставлять себя родине, – произнес Горбачев с тошнотворным советским выражением. – Видно, мы ошиблись, когда за своего вас держали. – Тут он, кажется, понял, что что-то не то говорит. – Как-то мы вас с новизной ассоциировали, Саша Корбах. С романтикой, с общечеловеческими ценностями.

– Вы меня с кем-то путаете, Михаил Сергеевич, – холодно подвел черту АЯ. Хорошо хоть на три буквы не послал творца развала. Неужели он говорит на запись, на какую-то гэбэшную пленку? Вдруг все, чем он до слез восхищался последние два года, сотни тысяч русских, идущих по телеэкранам мира под лозунгами демократии, – превратилось в склизкую фальшивку, в дешевую интригу «флагманов».

– Ну хорошо, переведите вашему боссу, что в Шереметьево вас встретят люди из моего аппарата.

Только сейчас Александр заметил, что Стенли, повернувшись на сто восемьдесят градусов, следит за выражением его лица. Тяжелая рука четвероюродного опустилась на его плечо, пока он завершал разговор с осмотрительным пареньком Михаилом.

– До скорой встречи, Стенли!

– До скорого, Михаил!

Александр высвободился из-под руки Стенли и пошел в кабину. Она была освещена только линией маленьких ламп вдоль прохода.

Все уже спали, убаюканные мощными «роллс-ройсами»: Лейбниц, Сквэйр, Агасф, Дакуорт, Пью, а также «стюардесса» Бернадетта де Люкс, которая, как читатель видит, умудрилась за последний хронологический отрезок прибавить аристократическую приставку к своей и без того роскошной фамилии и вычесть тридцать фунтов веса из своего щедрого состава. Все знают, что потеря веса – это тоже существенное приобретение в наше время, во всяком случае, оно помогло ей стать одной из самых заметных блядей Нью-Йорка.

Алекс подошел к бару, налил себе виски и сел у окна. У проклятого пойла был вкус бессмысленно разбазаренной жизни. Сколько раз я говорил себе не пить этот сорт с толстозадым оптимистом, вышагивающим на этикетке. Горби заявляет на меня какие-то права. Я, оказывается, все еще должен что-то этой родине-суке. Этой суке или ее детям никогда не придет в голову, что они изуродовали чью-то жизнь. Блевать я хотел на вас, подонки! Никакой России я больше не принадлежу, как не могу, увы, принадлежать и Штатам, какими бы соединенными они ни были. Жаль, что и океану я не принадлежу, что лежит посредине, а принадлежу только моменту, у которого нет ни прошлого, ни будущего, одна лишь черная «ничегошность». Он осушил стакан и поправил себя с усмешкой: все-таки звезды и отражения звезд, все-таки спящая банда, летящая на Восток, все-таки красный огонек на крыле «Галакси».

Мы оставляем его дремлющим над океаном, чтобы использовать вольность романиста и пуститься в реминисценции, дабы рассказать, что произошло с нашими персонажами с того момента, когда Стенли Корбах появился на заснеженном крыльце Александра Корбаха. 183 …эт ёр сервис (от англ . at your service) – к вашим услугам. 184 Ду ю хэв эн интерпритер эт хэнд? (от англ . Do you have an interpreter at hand?) – У тебя под рукой есть переводчик?
[1] [2]