2. Как Стенли Корбах с ходу решил все неразрешимые проблемы Александра

2. Как Стенли Корбах с ходу решил все неразрешимые проблемы Александра

Его Величество Стенли обычно решал свои проблемы приблизительно в стиле своего любимого литературного персонажа Гаргантюа, который вычесывал из волос пушечные ядра, будучи в полной уверенности, что это всего лишь вши, подцепленные на грязных улицах Парижа. Проблемы Александра даже вшами-то ему не показались. Это была всего лишь перхоть, ее можно стряхнуть одним движением ладони. Леденящая кровь история о демонической кагэбэшной шантажистке просто рассмешила великана. Больше того, он был восхищен некоторыми деталями копуляций Алекса и Мирели. В частности, признанием Алекса в том, что его пронзило странное чувство, когда авантюристка оседлала его в своей норковой шубе. Я держал ее за меховую задницу, и мне казалось, что это ее естественная шкура, бормотал грешник. В этот момент я не возражал, чтобы все женщины превратились в таких пушных тварей. Стенли, который после операции на железе был постоянно озабочен подтверждением своей вирильности, решил немедленно начать серию экспериментов с разными типами мехов. Поздравляю тебя, о Брунгильда, подумал Алекс.

Что касается самого шантажа, Стенли просто позвонил одному из своих ценнейших сотрудников, а именно все тому же Лестеру Квадратному. Тот обещал немедленно собрать всю информацию по этому делу. Надо сказать, что посвященность Лестера в мировые секретные операции увеличилась вдвое, втрое, может быть, в десять раз с тех пор, как он решил бросить разведку и с головой окунулся в писание захватывающих политических триллеров. К концу дня он перезвонил и сказал, что Алексу больше нечего беспокоиться. Как так? Ничего не могло быть проще, мои просвещенные друзья. Он просто нашел некоего Сергея, также известного под кличкой (т.и.п.к.) Пафос, одного из влиятельных резидентов КГБ в Северной Америке, и дал ему понять, что АКББ не хотят продолжения этой операции. Уважение, которое испорченные перестройкой агенты питают к многомиллиардным американским корпорациям, значительно превышают чувства, резервированные ими для своей организации. Особенно если это уважение подкреплено чеком на 20 000 долларов, посланным на личный счет Пафоса. Так или иначе, мы уже получили подтверждение, что операция Энского под странным кодовым именем «Норковая шуба» против Саши Корбаха прекращена. Сашины ребята уже «вне горячей воды»,[185] если эту идиому можно употребить, учитывая общую обстановку на Гаити.

Ну, что там у нас еще на повестке? Катастрофа с кинопроектом, которая погрузила нашего чувствительного артиста в пучину депрессии? Уже давно Стенли научился от Алекса емкому русскому выражению «мудила грешный», которое с максимальным приближением переводится как you sinful jerk.[186] Именно с этим выражением он обратился теперь к кузену:

– Ты, Алекс, мудила грешный, стал жертвой твоего собственного мудилогрешновского отношения к американскому деловому подходу. Если бы ты отбросил свою дурацкую русскую мегаломанию и щепетильность, ты бы уже давно стал заметной фигурой в кинобизнесе. Фортуна дала тебе, мудила грешный, такие связи, которые бы сделали счастливым любого из жителей этой страны, а ты нахально пренебрег ими. Теперь сиди со своим водка-тоник и слушай.

К полному изумлению Алекса, Стенли попросил свою верную Роуз Мороуз соединить его с той самой «Путни продакшн», которую Штефан Чапский безуспешно пытался втянуть в их проект.

– Я хотел бы там с кем-нибудь поговорить: или с Айсманом, или с Магазинером, с Тедом Лазаньей, наконец, а лучше с самим Путни или Уолтом Риджуэем. – Через несколько минут Риджуэй был на линии. Только тогда Алекс сообразил, что это тот самый тип, что торпедировал его «Звездный восьмидесятых». – Хей, Уолт, старое копыто, как ты там ничего-себе-молодое? Слушай, у меня тут сидит великий русский режиссер, мой однофамилец и дальний родственник, Алекс Корбах, ты, конечно, слышал это имя. Не слышал? Как это может быть? О нем сейчас везде говорят от берега до берега. – Стенли прикрыл трубку и стал транслировать для Алекса высказывания русофоба. – Он говорит, что очень рад. Всегда имел огромное уважение к русскому творческому потенциалу. Он говорит, что он сплошное ухо.[187] – Открыв трубку, он продолжил Риджуэю: – Этот парень собирается сделать колоссальный фильм о жизни Данте Алигьери. Нет, не о древности, а о средневековье, точнее, о раннем Ренессансе. Ну вот, теперь точнее, вот именно тот самый. Представляешь, Уолт, как это будет красиво на экране: Флоренция, замки, поэты в рыцарских доспехах, непорочная Беатриче. Ну конечно, я сам собираюсь инвестировать в этот проект. Инвестировать профузно.[188] Нет-нет, Уолт, мы говорим о восьмизначных числах. Мегабюджет, колоссальный «пакет», все должно быть на высшем уровне!

Иной раз Александра начинало колотить, когда он думал о русско-американских горках своей жизни: валишься на дно мусорной ямы, в самую слизь, потом взлетаешь на гребень, где дыханье перехватывает от горизонтов, – разве это не тревожная, раздражающая, провокативная, аморальная, наглая и опьяняющая метафора существования?

Гаргантюанский карнавал начал раскручиваться бешеным темпом. Александру Яковлевичу не хватало времени прослушать все записи, оставленные ему за день на автоответчике. Путнийские люди жаждали получить от него синопсис. Пошлите нам ксерокс черновика, Алекс, как можно скорее. Нам нужен листок бумаги, чтобы начать работать с вашим договором. Нам необходимо также соединиться с вашим агентом. Кто ваш агент, сэр? Бошар, Голдберг, Синтия Канелл, может быть, сам Эндрю Уайли? Шит, у него никогда не было никакого агента. Он был безагентным человеком в мире, богатом агентами. Стенли усмехнулся. Ты должен дать им имя Еноха Агасфа. Потенциально Вечный Жид – это лучший киноагент во всем мире. Он знает все существующие языки и много несуществующих. Он также обладает гипнотическим воздействием на смертных. Я не уверен, что он видел хоть один фильм за все века своего существования, но важно, что он знает, как сказать «да» и «нет» без всяких околичностей.

В этом месте мы хотим авансом сказать, что история художественного посредничества никогда не знала лучшего агента, чем Енох Агасф. С завидной эффективностью он проник в самое сердце голливудских интриг и даже стал высшим авторитетом в таких сложных вещах, как «распределение риска», «пакетирование проектов», «коллатеральные доходы» et cеtera. В процессе производства фильма «Свечение» АЯ не раз благодарил Небеса за ниспослание такого агента. Агасф, надо сказать, тоже был очень доволен, когда осознал, что его новое занятие в этом глупом, суетливом и увлекательном муви-бизнесе может помочь ему скоротать надвигающиеся столетия.