(Вендровский Давид Ефимович). Наша улица (сборник) (21)

[1] [2] [3] [4]

Миссис Макферсон, грузная, пожилая женщина, которая за сорок лет жизни в Америке не утратила ни своего твердого шотландского произношения, ни своего шотландского добродушия, была общепризнанным, хотя и никем не избранным президентом "женского клуба" дома No 114 по Орчард-стрит. Когда нужно было поделиться горем или затруднением, посоветоваться по семейным делам, пожаловаться на ребенка, который отбился от рук, женщины шли к миссис Макферсон. На Орчард-стрит она пользовалась авторитетом, к ее словам прислушивались. Поэтому, когда миссис Макферсон сказала: "Покажите рисунки мистеру О'Кейзи", миссис Уинстон сразу согласилась, только удивилась, как это ей самой не пришла в голову такая разумная мысль.

Мистера О'Кейзи, бывшего преподавателя архитектурного колледжа, привела на Орчард-стрит страстная любовь к справедливости. Не было ни одного воззвания, ни одного протеста против линчевания, сегрегации, дискриминации цветных и чужеземцев или несправедливого приговора, под которым его имя не значилось бы среди первых.

Директор колледжа не раз намекал мистеру О'Кейзи, что не следовало бы члену педагогического коллектива подписываться рядом с коммунистами, анархистами, социалистами и прочими маньяками и нежелательными элементами, поскольку это наносит ущерб доброй славе одного из самых уважаемых учебных заведений страны.

Мистер О'Кейзи отвечал в таких случаях, что его совесть это его совесть и менять своих убеждений он не собирается.

Наконец он был предупрежден, что, если его подпись еще раз появится под каким-либо "красным" документом, администрация колледжа будет вынуждена рассматривать ее как подпись под заявлением об освобождении от обязанностей преподавателя.

Так и случилось.

Стой поры двери учебных заведений были закрыты перед мистером О'Кейзн.

Жил он на заработок, который от случая к случаю доставляли ему строительные конторы, не гнушавшиеся дешевой помощью опытного специалиста. Денег, которые он получал за поправки к строительным проектам, хватало на пропитание и на оплату скромной двухкомнатной квартирки в одном из стандартных домов на Орчард-стрит.

Не прошло и двух месяцев, как Орчард-стрит почтила мистера О'Кейзи титулом профессора. Самоуважение "избранных" сильно повысилось с тех пор, как их улица обзавелась собственным профессором.

Высокий, худой, с глубокими бороздами морщин в углах рта, с шапкой седых волос на голове и глубоко посаженными серыми глазами, глядевшими из-под нависших густых бровей, мистер О'Кейзи действительно больше походил на профессора, пастора или на неподкупного судью, чем на скромного учителя.

Прямой, с гордо поднятой головой, мистер О'Кейзи размеренным шагом шествовал по улице, сопровождая каждый шаг ударом палки о тротуар, и каждым ударом как бы заявлял: "Я протестовал, я протестую, и я буду протестовать, нравится вам это или нет".

Миссис Уинстон была несколько смущена. Удобно ли Геспокоить профессора своими делами? Она с ним не знакома и, кроме того, понятия не имеет, как разговаривают с такими людьми...

- Глупости! - вспылила миссис Макферсон. - Разговаривайте с ним так же, как со мной. Он хоть и профессор, го человек простой, свойский. А если у вас так уж коленки трясутся, пускай Дэйв к нему сходит. Они ведь одним миром мазаны, обоим не по нраву американские порядки.

Как-нибудь столкуются.

Но Дэйв и слышать об этом не хотел. Рассказы жены о том, в какой восторг приходят соседи от рисунков их сына и как они ему пророчат судьбу второго Фрэнка Ллойда, не произвели на него особого впечатления. Не помогли и упреки в преступном равнодушии к будущности ребенка и к их собственному благополучию. Не убедило даже то, что совет пойти к мистеру О'Кейзи дала сама миссис Макферсон.

- Я профессора знаю столько же, сколько и ты, а он меня и того меньше. С какой стати буду я чужому человеку голову морочить, какое ему до нас дело? Мало ли что наш мальчишка малюет, другие дети тоже малюют, так что же - все это нести профессору?

Но миссис Уинстон не успокаивалась:

- Ты что - отец своему сыну или нет? Речь идет о его карьере, о его будущности, о счастье всей семьи, а этот истукан пальцем не хочет шевельнуть!

В конце концов Дэйву это надоело, и он уступил:

- Ладно уж, так и быть, покажу профессору мазню твоего Гарри, только отстань.

И в одно воскресное утро он собрал альбомы Гарри и понес их "профессору".

Дверь ему открыл хозяин. Мистер О'Кейзи был без пиджака, в руке он держал карандаш, за ухом торчал другой.

На столе с наклонной доской был приколот лист ватмана с каким-то чертежом. Дэйв остановился в дверях, понимая, что помешал хозяину работать.

- Заходите, заходите, сосед! - пригласил его О'Кейзи. - Садитесь!

Но сесть в этой комнате было не так-то просто: стулья, кушетка, кровать, подоконники были завалены рулонами бумаги, чертежами, альбомами, книгами, пузырьками а TV шью, линейками, треугольниками, рейсшинами, циркулями, рейсфедерами. Там и тут из-под атрибутов архитектурной профессии выглядывал мятый носовой платок, грязный воротничок, носки. Нетрудно было догадаться, что женская рука редко хозяйничает в жилище старого одинокого человека.

Заметив, что Дэйв растерянно оглядывается в поисках свободного места, хозяин живо смахнул со стоявшего рядом стула все, что на нем лежало, и сказал:

- Теперь садитесь и говорите. Чем могу служить?

- Вы уж извините меня, профессор...

- О, только не величайте меня профессором. Хватит с меня и мистера О'Кейзи.

- Извините за беспокойство, мистер О'Кейзи... Не хотел вам мешать, да вот жена заставляет... Мальчишка у нас рисует... так, все что в голову взбредет. Ну, миссис Уинстон и пристала: покажи да покажи профессору...

то есть мистеру О'Кейзи - пусть он скажет, будет ли из мальчишки толк. Есть, значит, у него талант или кет...

- Все дети рисуют, - заметил мистер О'Кейзи с улыбкой и протянул руку за альбомом. - Посмотрим, посмотрим, что он тут нарисовал, ваш мальчик.

Он перелистал один альбом, другой, третий, все внимательнее рассматривая рисунки и время от времени неопределенно хмыкал. Наконец он отложил тетради в сторону и раздумчиво сказал:

- Ну что ж, мистер Уинстон... Как я уже говорил, все дети рисуют. Ваш мальчик - Гарри его зовут? - так вот, ваш Гарри тоже пока что рисует по-детски. Но мне кажется, у него хорошие задатки. Возможно - и талант.

Время покажет. Время и школа. Да, школа. Для того чтобы зародыш таланта развился в талант, надо много учиться и много работать. Главное работать. Я, конечно, мог бы вам дать простой совет: наймите для мальчика хороших учителей, чтобы они как следует его подготовили. Затем отдайте его в художественное училище; когда он окончит училище, отправьте его в колледж - в академию художеств или в архитектурный институт - в зависимости от его склонностей. Затем хорошо бы послать его года на два в Европу - в Италию, Францию, Грецию... Но с подобного рода советами я был бы похож на врача, который рекомендует заболевшему туберкулезом безработному не переутомляться, проводить как можно больше времени на свежем воздухе, хорошо питаться, избегать всяких забот и волнений, ездить на курорты, а еще лучше - навсегда переселиться в Колорадо... Глупо, или цинично, или и то и другое вместе. Я ведь знаю, чго эта программа не для рабочего, даже такого, который имеет постоянную работу. Так вот что: пришлите-ка вашего мальчика ко мне. Я с ним познакомлюсь и, если увижу, что это у него не детская забава, не увлечение, которое проходит с возрастом, а настоящая склонность, страсть, - я ему помогу, чем сумею. А там видно будет. Если окажется, что он талантлив по-настоящему, нам, быть может, удастся выхлопотать для него стипендию в архитектурном колледже. Посмотрим... Ну, а сейчас я должен работать... Срочный заказ.

Мистер О'Кейзи встал.

- Всего хорошего, мистер Уинстон, и - в добрый час. Скажите жене, чтобы прислала ко мне мальчика. Всего хорошего, Дэйв.

Фанни Уинстон была на седьмом небе. Сам профессор взялся обучать Гарри! Отныне будущность ее мальчика в верных руках.

2

Усердие, с которым занимался Гарри, радовало учителя, а успехи, которых мальчик достиг за год систематических занятий, превзошли все его ожидания.

- У мальчика прирожденный талант архитектора, - сказал мистер О'Кейзи миссис Уинстон. - Сейчас ему нужно одно: рисовать, рисовать и рисовать.

Фанни Уинстон была счастливейшей из матерей. Сам профессор сказал, что у ее сына талант! Теперь уж он наверняка станет прославленным архитектором, таким же, как Фрэнк Ллойд Райт.

И вдруг лестница, по которой ее мальчик поднимался к богатству и славе, рухнула. Случилось то, чего в последнее время со страхом ждал каждый рабочий и о чем миссис Уин- в стон старалась не думать, пока это не коснулось ее самой.

В один из субботних вечеров Дэйв, придя дсмой и, как всегда, отдавая жене недельный заработок, с наигранной легкостью сказал:

- Ну, Фанни, отработал!..

Деньги выпали у Фанни из рук. Она бессильно опустилась на первый попавшийся стул и, глядя на мужа остановившимися глазами, чуть слышно прошептала:

- Сердце мне говорило... Кризис... И многих у вас сегодня уволили?

- Не спрашивай. Только начинается.

- Что же будет, Дэйв?

- Ну, ну, Фанни, не надо падать духом. Не бойся, без дела сидеть не буду.

Руки Фанни, лежавшие на коленях, слегка дрожали.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.