6 (2)
[1] [2] [3] [4]Минут через пятнадцать вдалеке показался огонек трамвая, и вскоре вагон с грохотом и скрежетом подкатил к остановке. На деревянных скамьях нахохлившись дремали три человека. Ной чинно уселся рядом с девушкой. Освещенный вагон громыхая катился по темным улицам, и Ною казалось, что он плывет на плоту с незнакомыми людьми, уцелевшими пассажирами жалкого суденышка, затонувшего зимой где-то среди северных островов. Девушка сидела, чопорно выпрямившись, уставившись прямо перед собой и сложив руки на коленях. Ною показалось, что он совсем ее не знает и что если решится заговорить с ней, она крикнет полицейского и потребует, чтобы он защитил ее от Ноя.
— Приехали, — сказала наконец девушка и встала. Ной снова поплелся за ней. Трамвай остановился, дверь со скрипом открылась, они сошли на мокрую мостовую и направились куда-то в сторону от трамвайных путей. На бедных улицах кое-где попадались деревья, покрытые первой зеленью, — свидетельство того, что, как ни странно, весна пришла и сюда.
Девушка свернула в маленький асфальтированный дворик и подошла к забранной железной решеткой двери под высокой каменной лестницей. Она вставила в замок ключ, и решетка раздвинулась.
— Ну вот мы и дома, — сухо сказала она, поворачиваясь к Ною.
Ной снял шляпу. Лицо девушки белело в темноте. Она тоже сняла свою шляпку. Ее волосы волнистой линией обрамляли щеки и лоб, словно выточенные из слоновой кости. Стоя рядом с ней в тени дома, Ной был готов расплакаться, будто терял все, что было у него дорогого.
— Я… я хочу сказать… — прошептал он, — что не возражаю… Я имею в виду, что мне приятно… Я рад, что проводил вас домой.
— Благодарю вас, — тоже шепотом уклончиво ответила девушка.
— Как это сложно, — добавил Ной и недоуменно развел руками. — Если бы вы только знали, как сложно… Я хочу сказать, что мне было очень приятно… Правда!
Одинокая мужественная девушка, такая юная и хрупкая, такая бедная и близкая… Он протянул руки, словно слепой, осторожно взял голову девушки и поцеловал ее в упругие, чуть влажные от тумана губы.
Девушка ударила его по лицу, и эхо пощечины насмешливо прозвучало под лестницей. Его щека слегка одеревенела от удара. «Такая хрупкая на вид, а бьет что надо», — подумал ошеломленный Ной.
— Почему вы вдруг решили, что можете поцеловать меня? — ледяным тоном спросила она.
— Я… я не знаю. — Ной поднес было руку к щеке, чтобы успокоить боль, но тут же отдернул ее, стыдясь проявить слабость в такой ответственный момент. — Я… просто поцеловал.
— Вы можете позволять себе такие штучки с другими девушками, только не со мной, — сурово добавила Хоуп.
— Да я не целую других девушек, — уныло ответил Ной.
— Ах вот оно что! — подхватила Хоуп. — Значит, вы так ведете себя только со мной? Сожалею, что показалась вам такой доступной.
— О нет, нет! — воскликнул Ной, мысленно проклиная себя за все случившееся. — Я вовсе не то хотел сказать.
«Боже мой! Как же объяснить ей все, что я чувствую! Ведь она считает меня резвящимся распутным балбесом, готовым сойтись с любой девицей, которая позволит это». К его горлу подкатил комок.
— Я очень извиняюсь, — пролепетал он.
— Очевидно, вы считаете себя таким неотразимым, блестящим кавалером, — язвительно заговорила Хоуп, — что любая девушка должна чувствовать себя на седьмом небе, когда вы ее тискаете.
— Боже мой! — Терзаясь все больше, Ной сделал шаг назад и, споткнувшись о ступеньки, чуть не упал.
— Никогда в жизни мне не доводилось встречать такого нахального, самоуверенного и самодовольного субъекта.
— Да перестаньте же! — простонал Ной. — Я не могу этого вынести.
— А теперь пожелаю вам, мистер Аккерман, спокойной ночи, — колко добавила девушка.
— Нет, нет! — прошептал Ной. — Погодите. Вы не можете так уйти.
Девушка решительно потянула на себя решетку, и режущий слух скрип шарниров отозвался в ушах Ноя.
— Прошу вас, — умолял он, — выслушайте меня…
— Спокойной ночи. — Одним ловким, быстрым движением девушка проскользнула за решетку, которая тут же с шумом захлопнулась за ней на замок. Не оглядываясь, Хоуп открыла деревянную дверь дома и скрылась за ней. Ной тупо посмотрел на обе преграды — железную и деревянную, медленно повернулся и, окончательно расстроенный, побрел по улице.
Пройдя сотню шагов, Ной остановился. Шляпу он все еще держал в руках, не замечая, что заморосивший снова дождь мочит ему голову. Тревожно осмотревшись вокруг, Ной повернулся и направился обратно к дому девушки. В окне с решеткой, находившемся на уровне мостовой, горел свет, и даже сквозь задернутую штору он мог видеть передвигавшуюся по комнате тень.
Ной подошел к окну, глубоко вздохнул и постучал. Через секунду штора отодвинулась, и он увидел Хоуп — из освещенной комнаты она напряженно вглядывалась в темноту. Ной как можно плотнее прижался к окну и, нелепо жестикулируя, попытался объяснить девушке, что хочет говорить с ней. Хоуп раздраженно покачала головой и махнула рукой, как бы отгоняя его, и тогда Ной, повысив голос, почти крикнул:
— Откройте дверь! Мне надо поговорить с вами. Я заблудился, понимаете? Заблудился, заблудился!
Сквозь захлестанное дождем стекло Ной заметил, что Хоуп нерешительно посмотрела на него, потом улыбнулась и исчезла. Спустя мгновение он услышал, как открылась внутренняя дверь, и почти сразу же Хоуп оказалась у решетки. Ной с облегчением вздохнул.
— Я так рад видеть вас! — воскликнул он.
— Вы не знаете обратной дороги? — спросила Хоуп.
— Я заблудился, и меня тут никто не сможет отыскать.
Хоуп засмеялась.
— А ведь вы ужасный дурак, правда?
— Да, — покорно согласился Ной. — Ужасный.
— Так вот, — стоя за закрытой решеткой и снова принимая суровый вид, сказала Хоуп. — Пройдите два квартала налево и подождите трамвая, который придет слева и довезет вас до метро, а потом…
Девушка сухо перечисляла пути, которыми можно было выбраться отсюда и снова вернуться в цивилизованный мир, но для Ноя ее слова звучали, как музыка. Он заметил, что Хоуп успела снять туфли и была значительно ниже ростом, чем казалась раньше, изящнее и еще дороже ему.
— Вы слушаете или нет? — спросила девушка.
— Я хочу вам кое-что сказать, — почти крикнул Ной. — Я совсем не такой самоуверенный нахал…
— Ш-шш!.. Тетя спит…
— Наоборот, я очень робкий, — перешел он на шепот, — и никакого самомнения у меня нет. Не знаю, почему я поцеловал вас… Я… я просто не мог удержаться.
— Не так громко, — попросила Хоуп. — Тетя же спит.
— Я старался произвести на вас впечатление, — снова зашептал Ной. — Никаких европейских женщин я не знаю. Я хотел выдать себя за опытного, видавшего виды человека. Я боялся, что если буду самим собой, то вы и смотреть на меня не захотите. Я чувствовал себя так неловко вечером, — отрывисто шептал Ной. — Ничего подобного я еще не переживал. Вы были совершенно правы, когда дали мне пощечину. Абсолютно правы! Это урок. — Ной прижался лицом к холодному железу решетки, чтобы быть поближе к Хоуп. — Очень хороший урок. Сейчас я не могу сказать, что испытываю к вам. Может быть, как-нибудь в другой раз, но… — Он на секунду умолк. — Вы — девушка Роджера?.
— Нет. Я ничья.
Ной расхохотался сумасшедшим, скрипучим смехом.
— Тетя! — снова предупредила девушка.
— Хорошо, хорошо! — прошептал Ной. — Трамваем до метро. Спокойной ночи. Спасибо. Спокойной ночи!
Однако он не тронулся с места. Освещенные призрачным, зыбким светом уличного фонаря, они молча смотрели друг на друга.
— О бог мой, — тихо, со страдальческой гримасой произнес Ной. — Ведь вы ничего не знаете. Вы просто ничего не знаете.
Он услышал, как щелкнул замок, затем решетка раздвинулась, и Ной сделал шаг вперед. Они поцеловались, но этот поцелуй совсем не походил на тот, первый. Ной почувствовал, что у него вырастают крылья, но тут же с опаской подумал, что в следующее мгновение девушка отпрянет назад и снова ударит его.
Хоуп медленно отошла от Ноя, взглянула на него с загадочной улыбкой и сказала:
— Не заблудитесь на обратном пути.
— Трамвай, — прошептал Ной. — Трамваем до метро, а потом… Я люблю вас. Слышите? Люблю.
— Спокойной ночи, — сказала Хоуп. — Спасибо, что проводили.
Ной отошел назад, и решетка между ними сомкнулась. Хоуп повернулась и, осторожно ступая ногами в чулках, вошла в дом. Закрылась дверь, улица опустела. Ной направился к трамвайной остановке. Лишь два часа спустя, когда он был уже на пороге своей комнаты, Ною пришло в голову, что он еще ни разу за двадцать один год своей жизни никому не говорил эти слова; «Я люблю вас».
В комнате было темно, слышалось спокойное, ровное дыхание спящего Роджера. Ной быстро разделся и скользнул в свою кровать, стоявшую у противоположной стены. Некоторое время он неподвижно лежал, уставившись в потолок, то с наслаждением вспоминая о поцелуе у дверей, то страдая при мысли о том, что скажет ему утром Роджер.
Он уже засыпал, когда услышал голос Роджера.
— Ной.