29 (3)

Он коснулся руки Майкла, и они пошли прочь от джипа.

— А знаете что? — тихо сказал он. — Я верю, что все рассказы Никки — совершенная правда. — Довольный, он рассмеялся и уже более серьезным голосом спросил: — Ну, выкладывайте, что у вас на уме, Майкл.

— Я хочу попросить вас об одном одолжении. — Майкл замялся. «Опять надо принимать решение», — подумал он с раздражением. — Переведите меня в строевую часть.

Пейвон некоторое время шел молча.

— А что случилось? — спросил он. — Угрызения совести?

— Может быть, — ответил Майкл, — может быть. Эта церковь сегодня, канадцы… Я, право, не знаю. Я начал понимать, зачем я пошел на войну.

— Вы знаете, зачем вы на войне? — сухо рассмеялся Пейвон. — Счастливый человек. — Они прошли несколько шагов в молчании. — Когда я был в возрасте Никки, — неожиданно сказал он, — я пережил самые худшие дни в моей жизни из-за одной женщины.

Майкл кусал губы, его злило, что Пейвон игнорирует его просьбу.

— Сегодня вечером, — мечтательно сказал Пейвон, — лежа в своей палатке во время воздушного налета, я все вспоминал об этом. Вот почему я никак не мог уснуть.

Пейвон замолчал и задумчиво потянул за край брезента, свесившийся со стоявшего под деревом бронетранспортера.

— Полковник, — снова начал Майкл, — я просил вас об одолжении.

— Что? — Пейвон остановился и повернулся к Майклу.

— Я прошу вас перевести меня в строевую часть, — сказал Майкл, чувствуя неловкость своего положения: ведь Пейвон может подумать, что он просто хочет прослыть героем.

Полковник кисло улыбнулся.

— А вам-то какая женщина насолила? — спросил он.

— Дело совсем не в этом, — объяснил Майкл, ободренный темнотой. — Просто я считаю, что должен приносить какую-то пользу…

— Какое самомнение! — воскликнул Пейвон, и Майкл был поражен, с каким отвращением это было сказано. — Клянусь богом, ненавижу умничающих солдат. Вы думаете, армии сейчас больше нечего делать, как обеспечивать вам возможность принести достойную жертву, чтобы успокоить вашу мелкую совесть? Вы не довольны своей службой? — резко спросил он. — Вы думаете, что водить джип недостойно человека с дипломом? И вы не успокоитесь, пока не заработаете пулю в живот. Армии нет дела до ваших проблем, мистер Уайтэкр. Армия использует вас, когда сочтет нужным, будьте спокойны. Может быть, всего на одну минуту за все четыре года, но обязательно использует. И может быть, вам придется умереть в эту минуту, а пока что не приставайте ко мне со своими интеллигентскими угрызениями совести и не просите, чтобы я поставил вам мученический крест, на который вы могли бы взобраться. Я занят делом, я руковожу частью и не могу тратить ни времени, ни сил, чтобы воздвигать кресты для полоумных рядовых из Гарвардского университета.

— Я не учился в Гарварде, — глупо возразил Майкл…

— И больше не обращайтесь с такими просьбами, солдат! — сказал в заключение Пейвон. — До свидания…

— Слушаюсь, сэр! — отчеканил Майкл. — Благодарю вас.

Пейвон повернулся и, шлепая ботинками по мокрой траве, исчез в темноте.

«Сволочь! — выругался про себя Майкл. — Доверяй после этого офицерам!»

Подавленный и уязвленный, он медленно побрел вдоль палаток, вырисовывавшихся бледными пятнами во мраке ненастной ночи. Все в этой войне оказалось совсем не таким, как представлялось раньше… Дойдя до своей палатки, он сунул руку под парусину и вытащил припрятанную бутылку кальвадоса. Сделав большой глоток, он почувствовал, как алкоголь обжег все внутри. «Вероятно, я умру от язвы двенадцатиперстной кишки, — подумал Майкл, — где-нибудь в полевом госпитале под Шербуром. Похоронят меня вместе с солдатами первой дивизии и двадцать девятого полка, которые штурмовали доты и брали старинные города. А в воскресенье придут благодарные французы и, скорбя, возложат цветы на мою могилу…» Отхлебнув еще и, наконец, опорожнив бутылку, он сунул ее обратно в палатку.

В мрачном раздумье Майкл зашагал вдоль линейки. Вино начало действовать. «Все бегут, — думал он. — Бегут от своих родителей, итальянцев и евреев, бегут от холодных жен, от братьев, удостоенных „Почетной медали конгресса“, бегут из пехоты, бегут от сожалений, бегут от совести, от зря прожитой жизни!.. А немцы в пяти милях отсюда; интересно, от кого бегут немцы? Две армии в отчаянии бегут навстречу друг другу, бегут от мрачных воспоминаний о днях мира…

«Господи, — подумал Майкл, глядя на первые проблески зари, окрасившие небо над немецкими позициями, — хорошо бы меня сегодня убили…»



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.