глава двенадцатая. …А также гроб наложенным платежом…
[1] [2] [3]глава двенадцатая. …А также гроб наложенным платежом…
С утра в моем кабинете появился озадаченный Яша Сокол с какой-то бумагой в руках.
— Слушай, — сказал он, — тут ко мне по ошибке попало письмо из Посольства. Тебе адресовано.
И сходу стал читать: некий мой однофамилец, гражданин Израиля, затеял пьяную драку и свалился в Ниагарский водопад…
— Что-что?! — перебила я, отрываясь от компьютера. Это были минуты, когда, после двухдневной отлучки, я разбирала завалы электронной почты:
— воззвания политических национальных блоков;
— приглашения на открытия-банкеты-отчеты еврейских организаций;
— просьбы о благотворительной помощи на восстановление церкви в селе Устющево Калининградского района;
— целый каскад файлов от Галины Шмак с истерической припиской, что все это надо прочитать до вечера;
— льстиво-игривое послание от Эсфирь Диамант с приглашением явиться на ее концерт в зале «Родина»;
— требовательно-заискивающее предложение от Клары Тихонькой оказать финансовую поддержку семинару «Катастрофа: наши уроки»;
— десятка полтора требований из Иерусалима;
— Приказ по департаменту Кадровой политики об увольнении Анат Крачковски и немедленном ее возвращении в Иерусалим;
— Приказ по департаменту Кадровой политики о восстановлении Анат Крачковски в должности и продлении ее деятельности на три месяца, в связи с отсутствием достойной замены;
— Сообщение из департамента Розыска потерянных колен о принадлежности Хайрутдинова Олега Равилевича (61 года рождения, профессия — судовой механик) к потерянному колену Звулуна («Звулун у брега морей будет жить и у пристани корабельной, и предел его до Цидона»);
— рассылка материалов «Народного университета» Пожарского;
— рассылка Национальной Русской партии Украины;
— рассылка Чеченского Союза борьбы с оккупацией и —
прочая, прочая, прочая… не говоря уже о письмах друзей и близких… — то есть пребывала в самом раздраженном состоянии духа.
— …Ты сам-то трезв? Какой Ниагарский водопад, где он его разыскал?
— Понятия не имею, вот, пишут черным по белому: свалился в Ниагарский водопад и в данный момент лежит в безнадежной коме в госпитале, в Монреале, подключенный к приборам.
— Так… ну?!
— Ну и тебя предупреждают, что если ты его не заберешь, его отключат от приборов и разберут на запчасти…
— Как отключат?!! — вскрикнула я, — Господи, этого мне еще не хватало! Кто он, этот мудила, где его родственники?!
— О! Вопрос по существу. Сообщается, что в городе Стерлитамаке проживают его родители 20-го года рождения, — папа Фима и мама Фаня. И ты должна…
Я машинально щелкнула «мышкой». На экране компьютера открылось новое сообщение:
«Тема: Только для русских и православных! Новый сайт! Православие в Николаеве!
Приглашаем посетить «Общественную приемную епархии»! —
для обличения ереси «ПАПИЗМА», де-факто существующей внутри нашей многострадальной Православной Церкви…»
…Я отвела взгляд от экрана моего многострадального компьютера, выхватила из Яшиных рук письмо и понеслась к Петюне. Тот сидел за столом и явно много страдал от похмельной изжоги. Я хлопнула бумажкой по столу. Он поморщился и стал читать…
— Этот каскадер… он что — ваш родственник?
— Да нет же, нет!
— Так что вы так волнуетесь?
— Но его же отключат от приборов, разберут на части!
— Ну и хер с ним, — сказал честный Петюня. — Слушайте. У меня тут настоящие неприятности по двум проектам… Клещатик отказывается проплатить летний лагерь в «Пантелеево» под тем предлогом, что ребятишки устроили там погром, подожгли бассейн.
— Что подожгли?!
— Бассейн, бассейн…
(К тому времени я уже познакомилась с легендарным «Пантелеево», давно пребывающим в жалком состоянии тотальной разрухи. Когда-то «Пантелеево» было нормальным пионерлагерем одного солидного ведомства, но давно уже стало добычей некоего хвата, который через фирму «Глобал-цивилизейшн» сдавал свою халабуду Синдикату для образцово-кошерных тусовок. )
— Ну и учитывая, что мы должны Клещатику уже пятьсот тысяч долларов… словом, он не желает больше проплачивать семинары… Вдобавок с утра опять явились аудиторы из Налогового управления, — как обычно, на этой теме Петюня понизил голос, — и расселись в «инструктажной»… и тут еще ко всему — вы, с этим… любителем водных процедур…
— Гурвиц!!! — завопила я, — вы понимаете, что несете?!
— Тихо! — Он округлил глаза. — Внизу работают аудиторы. — И показал большим пальцем вниз. Финальный жест римлянина в гладиаторских боях.
— Это же человек! — прошипела я.
— Ну, какой он человек, он бессознательное тело, тут же пишут…
— Но он еще не умер!
— Так умрет, — он миролюбиво ухмыльнулся… — Смотрите… Эти сукины дети в Посольстве хотят свалить с больной головы на здоровую… Это сами они в Ниагару свалились, причем всем дипсоставом… Вся возня с гробами наложенным платежом — их епархия… Даже не смейте думать забрать этого говнюка. Ишь, прицепились к фамилии! Это все интриги Козлова-Рамиреса, попомните мое слово, он подлейшая тварь! Так что пусть расхлебывают свою проблему сами…
…О межведомственных войнах — происходи они в Сингапуре, Германии времен Рейха, Советском Союзе или Израиле — написаны тома, поставлены сотни фильмов, рассказаны тысячи анекдотов. Но вражда между Синдикатом и нашим Посольством в России давно уже приобрела поистине эпический размах. И дело было не только в личных амбициях Посла и Генерального Синдика, в сферах влияния или в полномочиях. Гвоздь этой многолетней вражды сидел в гигантской разнице между нашими бюджетами. Мы были богаты. Мы были чертовски богаты. Мы были так богаты, что почти не считали денег, — за нас их считал Клещатик. Посольство же по традиции сидело на жесточайшей диете. В то же время дипломатический статус жег этим ребятам их тощие ягодицы, не позволяя спокойно взирать на античные масштабы нашей деятельности. Бедность, вздорность и гонор посольской братии напоминали мне хвастливого Портоса из «Трех мушкетеров», вернее, его знаменитую перевязь, спереди роскошную. (Остальное, как известно, у него прикрывал сзади плащ, под который нельзя было заглядывать, дабы не увидеть на заднице заплат нищеты.)
Дипломаты требовали от нас беспрестанного воздаяния отечественному флагу, гимну и национальной гордости. (Мы же были вольными корсарами, — во всяком случае, бороздили просторы стран СНГ, не прикрывая темечка диппаспортами).
Традиция нашей совместной работы в России сложилась не сегодня: мы платили, они произносили речи. И вместе мы вытягивались под звуки государственного гимна — «Атиквы» — со скорбно-вдохновенными лицами…
Ни одно мало-мальски внушительное деяние Синдиката в России не обходилось без вступительной речи Посла — старого Цицерона с выслугой лет, не умеющего вовремя остановиться… Сопровождал его обычно атташе по связям с социумом Фелиппе Козлов-Рамирес, вкрадчивый молодой человек со сложной родословной. Родиной его отца была Аргентина, и сын унаследовал ласково-маслянистый блеск латиноамериканских глаз, тонкие усики и манеру актера мыльной оперы на всякий случай заигрывать с любым собеседником. Мать приехала в Израиль из России после многолетней упорной борьбы за выезд, поэтому мальчик унаследовал стремление добиваться своего любыми, неважно какими, путями.
В Яшиных комиксах — а наши отношения с Посольством породили у Яши целую череду комиксов — Козлов-Рамирес представал в образе пришибленной гиены: очень похоже наклонял голову, одновременно укрывая ее и в то же время вытягивая шею, вынюхивая, — не завалялась ли под кустом какая-нибудь падаль… Более всего на свете он боялся гнева Посла, который, по слухам, швырял в подчиненных тяжелыми предметами…
— Так что мне делать?!
Петюня взглянул на меня, спросил проникновенно:
— Вы хотите моего совета?