V (3)

Под «свободной волей» мы понимаем обыкновенно субъективное ощущение свободы действия в ответ на один или несколько импульсов. При этом сознательным обычно является только сам акт принятия решения, акт выбора поведения. После принятия решения следующее за ним действие может протекать уже автоматически. Достаточно возыметь намерение, а его «приведение в действие» – дело определенных подузлов сети, соединенных в функциональные единицы. Не нужно сознательно иннервировать мышцы языка, гортани, губ, чтобы произнести слово. Достаточно принять решение, как бы «психически нажать кнопку», и высказывание произойдет «самопроизвольно». Благодаря такому иерархическому «централизму» поле сознания свободно от детального управления подчиненными ему процессами сети и вмешивается, проинформированное внутренними обратными связями, только тогда, когда действие не развивается так, как должно развиваться. Итак, «свобода» – это комплекс решений вместе с антиципированными (ожидаемыми, разумеющимися сами собой) результатами «задействования» этих решений. Эти решения в качестве разнообразных альтернатив, «предлагаемые» сетью, ее памятью, являются, таким образом, «примеркой» актуальной ситуации к прошедшим (опять же не в буквальном и статическом, а в динамическом смысле, аналогично тому, как это происходит в процессах зрительной коры первого и второго порядка). Выбор состоит в «активации» определенной единицы действия посредством введения ее в сеть в качестве правил движения (системы предпочтений). Это равносильно блокированию и торможению всей информации, сопутствующей решению, которое обнаруживает постоянную тенденцию руководства деятельностью организма. Решение принимается в тот момент, когда кумулятивный заряд уже имеющейся в сети информации начинает активно препятствовать поступлению информации, противоречащей решению. Таким образом, это является поддержанием выбранной системы предпочтений вопреки более поздней информации, то есть поступающей после акта выбора. «Свободу» в таком понимании обнаруживают даже самые простые сети, которые вроде автопилота компенсируют влияние, могущее отклонить их от направления действия, от цели. Однако в такие сети «свобода» вмонтирована раз и навсегда в отличие от сложной сети, которая может выбирать между различными системами предпочтений. Примером может служить поведение человека, который, стремясь к цели «из чувства долга», преодолевает ощущение боли, чувство страха, сомнения и т.п.

В каком смысле «воля» свободна? Во-первых, она свободна от непосредственного давления окружающей среды благодаря тому, что противопоставляет ему данные, накопленные ранее, индивидуальный опыт, который вводится обратной связью в сеть для принятия решения. Без обратной связи с собственным прошлым функционирование сети было бы детерминировано исключительно сиюминутной ситуацией, внутренним давлением. Такая сеть не была бы способна к выбору «независимого» курса, к управлению «против течения» событий, она бы просто дрейфовала. Дрейфуют, то есть покорно подчиняются влиянию окружения, мертвые предметы, а не сети. Способность к автономному поиску целей, выбору их и стремлению к ним считается ценностью в «нравственном» смысле. Возможность такого выбора и управления определяется материальной предпосылкой автономии, каковой является постоянное обладание собственным прошлым, способное активизироваться в случае необходимости. Отсюда проистекает возвышенность интегральности, нерушимость внутренних обратных связей, то есть целостности сети, выражающейся в полной функциональности систем связей с кладовыми памяти, способности ее сиюминутной активизации; однако в этих функциях возможны сбои. Опасно перегружать сеть чрезмерной подачей информации извне, а также внезапно убыстрять темп процессов обучения так, что в результате мощного давления новой информации все прошлое сети превращается в нечто блеклое, несущественное в сравнении с нынешней ситуацией. Из этого следует, что сеть становится «личностью» тогда, когда процесс обучения равномерно распределен во времени, когда он постоянен и размерен. Сеть, которая воспримет сразу слишком много нового, которая «заучивает» одномоментно слишком много, превращается в вещь, начинает вести себя как мертвый предмет в том смысле, что собственное прошлое перестает играть существенную роль в принятии ею решений. Тем самым она утрачивает способность совершать выбор и начинает безвольно дрейфовать в потоке событий.

Совершенно очевидно, что темп обучения – то есть количество информации, поступающей в единицу времени, которая, перегружая сеть, делает ее безвольной, то есть блокирует индивидуальное прошлое сети, – определяется индивидуально и зависит прежде всего от того, что мы назовем интегральностью сети. Когда весь предыдущий жизненный опыт окажется никчемным, когда сеть не сможет противопоставить ему особо прочных, неуничтожимых систем предпочтений, может произойти «внутренний надлом» (в функциональном смысле). В такой ситуации находились, например, люди в лагерях смерти. Вынужденные приспосабливаться к ситуации, теряя способность противопоставлять ей предшествующий опыт, люди становились способны на поступки «аморальные», «грешные», «бесчеловечные» в номенклатуре разных этических систем. Это ведет к формированию новых навыков и новых приемов поведения, противоречащих всей прежней индивидуальной истории сети. Это «патологическое обучение» – поскольку оно происходит через утрату внутренней слаженности, интегральности сети. Процесс этот происходит тогда, когда у сети остаются только две возможности: либо уничтожение в физическом смысле, либо утрата внутренней целостности. Тогда наступает либо внешнее, материальное уничтожение («выбор героя»), либо подчинение – и производные от него патологические состояния (в нашем понимании). Подобные явления происходят с меньшей, так сказать, непограничной выразительностью, когда сеть теряет способность свободного обучения. Свобода обучения предполагает такой темп усвоения новой информации, при котором сеть сохраняет на каждом этапе существенную, обусловливающую интегральность, часть собственного прошлого.

Когда наплыв новой информации слишком велик и сеть теряет свободу обучения, она не способна усвоить новый опыт, совместить его с прежним, уже имеющимся, а поэтому не может адекватно реагировать на изменения окружающей среды. И тогда мы говорим, что человек «отстает от событий», «не успевает» за новыми временами, новыми условиями и т.п.

Комплекс систем предпочтений, определяющих поведение сети, в сумме составляет ее «личность». «Личность» может оставаться цельной, несмотря на то что под влиянием насилия извне исполняющие органы сети будут временно заблокированы. В плену внешних сил такая сеть по-прежнему сохраняет свою внутреннюю интегральность, свою «личность», подобно кораблю, уносимому бурей, у которого, однако, не сломан руль, или подобно Гамлету, который, даже заключенный в скорлупку ореха, «чувствовал бы себя господином пространств».

«Личность сети» незначительно изменяется под воздействием каждого нового опыта и с каждым новым принятием решения. Благодаря собственному прошлому сеть не подчинена полностью данной сиюминутной ситуации. А благодаря сохранению возможности дальнейшего обучения она не зависит целиком и полностью от собственного прошлого. В этом понимании личность, характер подвергаются изменениям в процессе существования экзистенции личности. Как раз в этих конфликтах и проявляется «внутренняя свобода». Сеть, сформировавшая стереотипную систему предпочтений в прошлом и не сопоставляющая ее с новой информацией, невзирая на ее содержание, обнаруживает «дисциплину» поведения, «фанатизм», «строптивость». Подобным образом и сеть, подверженная усиленному давлению изнутри, также утрачивает полную свободу с той лишь разницей, что императив ее действий проистекает из ее собственных недр, исходит изнутри, а не снаружи. Отсюда – «консерватизм». Обычно каждая сеть проходит период оптимального обучения, усвоения новой информации, после чего обучение происходит со все возрастающим трудом, поскольку и объем памяти уменьшается, и структуры предпочтений, которые доминировали в ней чаще всего, имеют тенденцию к стабилизации, окостенению, застыванию в прежде сформированном виде.

ГИЛАС. А что ты скажешь о предвидении функций, действий сети? Считаешь ли ты, что, обладая математической теорией сети, о которой ты говорил, и зная ее актуальное состояние (располагая данными обо всем ее прошлом опыте плюс знанием систем предпочтений и т.п.), можно было бы однозначно предвидеть ее решение в актуальной ситуации?

ФИЛОНУС. По отношению к нейронной сети это невозможно.

ГИЛАС. Почему? Снова индетерминированность атома?

ФИЛОНУС. Не в этом дело. Правда, индивидуальные и непредвиденные в гейзенберговском смысле атомные флуктуации могут в определенных обстоятельствах повлиять на решение посредством влияния на сиюминутное преобладание какого-нибудь импульса, но мы не должны выискивать подобные квантовые аргументы в пользу индетерминизма поведения сети. Сам посуди, на процессы, происходящие в электронной сети, влияет такое количество факторов, что их даже перечислить невозможно. Среди прочих большое влияние на порог чувствительности нейронных синапсов, то есть на прохождение импульсов, оказывает температура тела, химический состав крови, то есть параметры, которые характеризуются постоянными незначительными изменениями, постоянными колебаниями относительно среднего значения. Эти мельчайшие колебания могут накапливаться и оказывать относительно большое влияние на протекание психических процессов. То, что в самом начале возникновения импульса является незначительным, микроскопическим отклонением, по истечении некоторого времени накапливается и в итоге может привести к совершенно иному результату, вызвать неожиданные соединения, спонтанную реакцию. Предусмотреть это невозможно. Кроме того, сеть в разной степени включается в разные решения, результат их зависит от «времени обдумывания», от «случайной» активизации какого-нибудь кода в памяти, который внезапно «вплывает в пределы сознания», и т.д. К тому же разные сети в разной степени способны к «спонтанным» реакциям, то есть неожиданным нарушениям привычных систем предпочтений. Есть сферы деятельности, где «ценность» сети решающим образом зависит от ее возможности ломки прежних предпочтений, например, в творческой работе поэта, инженера, музыканта. Однако, конечно, спонтанность как способность отказываться от старых и создавать новые системы предпочтений еще не критерий того, что сеть обладает «творческими способностями». Одной спонтанности недостаточно – она должна служить максимальному богатству новых возможных конфигураций составляющих элементов. Тот, кто ведет себя непредсказуемо, совершенно не обязательно будет творцом, художником – он может быть просто чудаком. Обладающий лишь обширной памятью может быть эрудитом. Ломка прежних структур предпочтений плюс «огромное внутреннее богатство», плюс способность интегральной организации внутренних элементов сети в абсолютно новые структуры – только эти три условия, выполненные одновременно, дают «творческую» сеть. Во всяком случае, понятно, что новые конфигурации могут возникнуть только из тех элементов, которые уже есть в сети. С этой точки зрения сеть получает информацию двумя способами: во-первых, извне и, во-вторых, рекомбинируя символы, которые в таких соединениях в рамках данной сети еще не существовали. «Внутреннее богатство» плюс «интегральность сети» свидетельствуют о ее характере. Такая сеть действует по «своей воле», обнаруживая в этом действии свой «характер».

Из вышеизложенного следует, что сеть отвечает за каждый свой поступок, поскольку в момент принятия решения она «свободна». Она ответственна за свою личность, сформированную всеми предшествующими решениями от начала существования. Никакое решение не было полностью обусловлено, оно могло (кроме всего прочего, из-за «случая») быть изменено. Вероятность такого «случая» в каждой ситуации невелика, но она существует. Когда сеть состоит из большого количества элементов (как человеческая – из десяти миллиардов), то никогда не случается так, чтобы в действие дважды подряд вступали те же самые процессы и элементы, которые присутствовали в аналогичной предыдущей ситуации. Это увеличивает возможность случайности. По традиции считается, что существует ответственность за «полностью свободный акт действия», однако в действительности подобной абсолютной свободы нет. Это – лишь недостижимая предельная ценность. То, что в сети постоянно, – это ее прошлое, ее собственная история. Каждое отдельное решение, каждый шаг на жизненном пути возникает в столкновении истории сети с ее современностью. История сети – это накопленный заряд всех предыдущих решений, это ее личность. Современность – это выбор, в какой-то степени определенный индивидуальностью, а в какой-то – случайный, поскольку он следует из статистической природы сетевых процессов. В этом смысле каждое решение представляет собой некую периферию случайности, оно может быть более или менее вероятным, но оно никогда не может быть несомненным и – тем самым – свободным. Чем дольше существует сеть, тем сильнее давит груз прошлого, тем в меньшей степени она свободна в принятии решений. Однако личность окончательно проявляется лишь в последнем опыте – в смерти. До ее наступления сеть в своих действиях по-прежнему, хотя и все в меньшей степени, свободна. Эту свободу она теряет окончательно в момент уничтожения. И это все, что я хотел тебе сказать о жизни и смерти, рассматриваемых с точки зрения кибернетики, друг мой.
[1] [2] [3] [4]