II (1)

Ныне уже нас более всего удивляет в коде не то, что он возник спонтанно, а то, на пути от архебактерии до человека, пути продолжительностью в миллиард лет, он нигде не утратил решительно и исчерпывающим образом свои возможности к развитию. Это чудо должно быть сейчас источником надежды, что мы достигнем точности, подобной той, которая присуща технологии, так как невозможно, чтобы код поднимался все выше по ступеням эволюционной лестницы, неизменно сопровождаемый удачей – в благоприятных условиях, как если бы участник лотереи всегда получал только главный выигрыш. Неизбежно все было иначе: код не стал единственным участником лотереи, а размножился на сотни миллионов участников и апробировал все доступные ему тактики в бесчисленных розыгрышах лотереи. Для нас утешительным является это обстоятельство, ибо оно пробуждает надежду на будущее, что нигде в этих розыгрышах код не наталкивался на барьер, препятствующий его дальнейшему развитию. Действительно, из этого следует, что раз начало самоорганизации обнаруживает невозможность плодотворной активности и что в результате начавшегося сотрудничества самоорганизация сама создает оптимизующий динамический градиент. Код должен был осуществлять перевод информации с высокой точностью, но не безошибочно, поскольку некоторая малая часть его ошибок в переводе есть метод, позволяющий использовать ошибку как резервуар творческого богатства. Если код хорошо ошибался, то мы не могли бы возникнуть, а если бы он совсем не ошибался, то мы бы также не возникли, ибо жизнь замерла бы на низком зубце развития. Следовательно, задача состоит не в том, что креативную мощь требуется ввести в вещество из высших соображений, а в том, чтобы связать ее и через это высвободить потенциально скрывающиеся в ней готовности. Все сырье и все материалы наших технологий по существу пассивны и поэтому нам приходится их обрабатывать, формируя в соответствии с заранее принятыми планами; речь идет о том, чтобы от такой пассивности перейти к технологии субстратов, активных еще на молекулярном уровне.

Зная логическую структуру одного этнического языка, можно оперировать им как моделью всех таких языков. И это потому, что компоненты языка, фонемы или морфемы, слабо зависят от материальных условий, которые накладывают на язык свой отпечаток. Компоненты языка могут быть только такими, чтобы их могли выговорить гортань и рот людей на выдохе, а также, чтобы при передаче их через воздух как среду акустических волн их можно было отчетливо различать на слух (мы опускаем здесь вопрос о письменных языках, так как они возникли через десятки тысяч лет после рождения языка)[303]. Зато ограничения, полагаемые обществом на «языки наследственности», необычайно сильны, ибо они также ограничивают носителей информации однозначно определенными химическими соединениями. Это отнюдь не означает, будто любой авторепликативный код, возникший где-либо во Вселенной, должен быть тождествен земному коду. Сказанное означает лишь то, что другой такой код, возникший в других физико-химических условиях, тем самым должен был бы обладать наложенной теми условиями структурой, в том числе и информационной, поскольку каждая самоорганизация этого типа, начавшаяся внутри химии, не свободная от законов, формирует сеть своих управляюще-энергетических связей, или собственную информационную структуру. Такой диагноз не должен огорчать инженерию с биологической направленностью, но зато может привести к огромным затруднениям для того, кто хотел бы обладать не столько самим кодом ДНК, сколько лишь принципами его функционирования, чтобы примешать их к области вещества или пересадить в эти области, далекие от биологии. Дилемма такого кандидата в универсальный конструктор выглядит следующим образом: он может (может в принципе, ибо прежде мы этого еще не умели) так перекомпоновать код ДНК и предоставить ему строительный материал, чтобы с помощью изобретательного инженерного эмбриогенеза создать живые существа, которых ныне нет, так как они некогда вымерли, или придать новые свойства тем, которые обитают на Земле и ныне, а также создать такие живые существа, которых не было и нет, поскольку в своем одноразовом историческом ходе эволюция не использовала всех видообразующих потенций, скрытых в коде жизни. И не могла создать ничего больше. Невозможно, предположим, не только теперь, но и в довольно далеком прошлом создать такие изменения кода ДНК, чтобы они породили биологические системы, совершенно не реагирующие на радиоактивность. Из частей автомашины можно создать «гибриды» автомашины различных марок, но заведомо невозможно построить ракеты или печатные станки. Повышение точности кода несравненно больше подъема каждой из наших отдельно взятых технологий, но ему положен предел. Точно так же «быть или не быть» этой истории зависит от того, возможен ли выход за пределы дееспособности биологического кода. Здесь я упорно отстаивал бы точку зрения, согласно которой речь идет не о фантасмагории. Я не могу утверждать свою правоту с уверенностью, но нельзя ставить только на надежду, которую называют «матерью глупых». Таким образом, возникает рассуждение, которого нет в «Сумме», рассуждение, делающее вопрос небезнадежным, сначала в абстрактно логическом плане, а затем с учетом физического аспекта.
[1] [2] [3] [4]