Г. Крушение мировой революции - Брестский мир (43)

Во второй половине 20-х годов Блюмкин работал резидентом ГПУ в странах Ближнего Востока, вербовал агентов в Сирии, Палестине, Геджа-се и Египте. Как агент с особой миссией он обладал неограниченной властью в Константинополе. Он въехал в Палестину с паспортом на имя Султан-Заде и странствовал по Востоку до июня 1929 г. Его шефы, В. Р. Менжинский и М. А. Трилиссер, считали его незаменимым работником. Но так было лишь до тех пор, пока он не попал в опалу...

Сведения о последних месяцах жизни Блюмкина весьма противоречивы. Вероятно, перед своей последней поездкой в Турцию Блюмкин связался с только что вернувшимся из сибирской ссылки Радеком и сообщил ему о своем намерении посетить высланного в январе 1929 года в Турцию Троцкого, жившего на Принцевых островах. Александр Орлов, один из руководителей советской контрразведки, сбежавший на Запад, пишет, что Радек тут же донес Сталину о беседе с Блюмкиным. И Сталин поручил Ягоде выяснить, с кем будет встречаться в Турции Блюмкин. С этой целью к Блюмкину, не отличавшемуся особым аскетизмом, прикомандировали секретаршей сотрудницу ОГПУ Лизу Горскую. Но, оказавшись нестойким мужчиной, Блюмкин остался истинным чекистом и ничего Горской не рассказал. Тогда Сталин решил прекратить игру. Блюмкина вызвали в Москву для доклада и арестовали по дороге в столицу 12.

Троцкий считал, что Блюмкина выдал Радек, который знал о состоявшейся летом 1929 года в Константинополе встрече между Троцким и Блюмкиным! 3. Дело Блюмкина передали в Коллегию ОГПУ. В Коллегии мнения разделились. Ягода настаивал на смертной казни. Трилиссер был против. Менжинский -- воздержался от ответа. Дело передали в Политбюро, и Сталин утвердил смертный приговор! 4. По постановлению Коллегии ОГПУ от 3 ноября 1929 г. Блюмкин был расстрелян 15. Рассказывают, что перед смертью он крикнул: "Да здравствует Троцкий!" 16.

Примечания

Максимов. Суд над Я. Блюмкиным в 1919, с. 379-381.

Свердлова. Я. М. Свердлов, с. 357.

618

Мандельштам. Воспоминания, с. 109.

Hilger, Meyer. The Incompatible Allies, p. 9.

AT.T-564.

Hilger, Meyer. The Incompatible Allies, p. 9.

Там же.

Баженов. Воспоминания бывшего секретаря Сталина, с. 258.

А. И. Солженицын пишет, что в 1920 г. Блюмкин "написал так

называемое предсмертное письмо Савинкова, по заданию ГПУ. Оказыва

ется, когда Савинков был в заключении, Блюмкин был постоянно к "ему

допущенное лицо -- он "развлекал" его вечерами [...]. Это и помогло

Блюмкину войти в манеру речи и мысли Савинкова" (Солженицын. Ар

хипелаг ГУЛаг, т. 1 с. 374).

Троцкий. Как вооружалась революция, т. 1, с. 7.

Там же, с. 8.

Орлов. Тайная история сталинских преступлений, с. 191-193. См.

также Agabekov. OGPU, р. 220.

The Case of Leon Trotsky, pp. 105-106. Троцкий через Блюмкина

передал для своих единомышленников в СССР письмо.

Agabekov. OGPU, p. 221; Я. Г. Блюмкин -- La Lutte Ouvrier, 12

июня 1936, N I.e. 1.

Остряков. Военные чекисты, с. 124.

Орлов. Тайная история сталинских преступлений, с. 193. Троцкий

посвятил Блюмкину не одну статью, да и нередко упоминал о расстреле в

частных письмах (Троцкий. Портреты, с. 276-285).

6.

Письмо левой эсерки Анны Соколовой из тюрьмы, 13 декабря 1922 г.*

Моим друзьям

Дорогие мои!

Самое ужасное кончилось. Кончилось выливание грязи на партию, кончился наш суд. Завтра выносится приговор. Каков он -- ясно. Пользуясь случаем, хочется написать вам несколько слов, хочется побыть с вами. Большего испытания, чем этот случай, нельзя представить. Большевики

*) МИСИ, кол. Флешина, п. 16. О репрессиях против левых эсеров см. также МИСИ, кол. Еленского, п. "Письма из русских политических тюрем". Бюллетень Объединенного комитета защиты заключенных в России революционеров, No 7. Июль 1924 года. Берлин, с. 2, где сообщается об аресте в Москве 18 левых эсеров. Бюллетень издавался от имени Заграничной делегации ПЛРС и Союза эсеров-максималистов И. Штейнберга и представителя Московского общества помощи анархистам Александра Беркмана.

619

сделали все, чтобы сделать пытку невыносимой, и обвинитель свою речь выполнил блестяще. Лгать не привыкать стать. Я даже не знаю, в чем больший ужас, в том, что на нашу партию вылито такое количество незаслуженных обвинений, оскорблений, столько мерзости или в том, что человек, личность человеческая может опуститься до такой низости, как сознательная подлость. А большевики точно горды подобными качествами. И, быть может, мы сделали неправильно, не пойдя на суд и этим не дав себе возможности раскрыть карты большевиков. Но, дорогие мои, не могу я представить на одной скамье подсудимых с уголовниками и членов партии левых с.-р. социалистов. Это выше моих сил, и поэтому я отвоевала "нехождение", -- моральное во мне победило политическое. Победила этика, не судите меня за это, не называйте слабостью. Кошмаром была эта неделя [...] Зачем люди живут один только раз, почему не могу я снова отдать свою жизнь этой борьбе за нашу 3-ю революцию? Вот что тяжело и стыдно, что так ничтожно мало я дала ей. Ну, прощайте, родные, и верю в успех нашего дела, верю, что час не далек.

Речь анархиста Ф. Моченовского на суде в Петрограде 13 декабря 1922 г.*
[1] [2] [3] [4]