27
[1] [2]– Я назначил прием на четверг.
Тесса подумал – несчастные люди, они не знают, что в четверг здесь будут немцы. Никто ничего не знает… Он решил выйти погулять; может быть, на свежем воздухе пройдет эта тошнота…
Черный город был невыносим, полный криков, гудков, непонятных звуков. В подворотнях толпились люди. Тесса услышал:
– Говорят, Гамелен застрелился…
– Рейно удрал в Америку…
– Они-то удерут. А нам расхлебывать…
– Я немцев не боюсь. Мне что – я человек маленький. Меня и немцы не тронут. А бомб я боюсь…
– Немцы – сволочь. Мне отец рассказывал – они в пятнадцатом дядю Жака живым закопали…
– А Тесса уже снюхался с Гитлером…
Голоса замолкли. Тесса стоял в темноте, прислонившись к фонарю. Сердце билось. Ему показалось, что по улице идут солдаты. Он закрыл глаза, сдержался, чтобы не крикнуть. Что за шаги?.. Но это были крупные капли дождя, падавшие на навес кафе.
Никогда в жизни Тесса не испытывал такого страха. Он едва добежал до ворот министерства. Как ребенок, он обрадовался яркому свету в кабинете.
Тогда загрохотали зенитки. Тесса подбежал к окну и сейчас же отбежал. Немцы подходят к Парижу. Для немцев он «красный»… А рабочие говорят, что он снюхался с Гитлером… Все против него. Его приставят к стенке. Или растерзают. Что за грохот?.. Наверно, бомба упала рядом… Метят прямо в министерство… По пятьсот кило… Потом нельзя узнать, чей труп… Нужно что-то сделать, спасаться!
Тесса метался по комнате, не зная, на что решиться; садился и снова вскакивал. Его знобило. Наконец он позвонил:
– Приготовьте машину. И баки… Я поеду за город – в ставку.
Когда Жолио в половине двенадцатого пришел за утешительными новостями, ему сказали: «Господин министр уехал в ставку». Жолио не стал переспрашивать. Он понесся домой:
– Мари, укладывайся! Мы сейчас же едем… Этот подлец уже удрал. Ах, собака!.. Утром он мне заговаривал зубы… Когда-то говорили, – крысы удирают с корабля. Ничего подобного – удирают капитаны. А крысу бросили… Но крыса не дура… Скорей, деточка, скорей!..