43

43

Дениз не кинулась к нему, не обняла его, ничего не сказала: она только не сводила с него потемневших глаз, и не то страх был в них, не то восторг.

Мишо улыбался; потом ему стало не по себе:

– Что с тобой, Дениз?

Он так мечтал об этой встрече! Девять дней тому назад он ударил часового камнем по голове. Камень был горячим от солнца. Короткая тень немца пропала. Мишо пролежал до ночи в овраге.

Одежду ему дала старая женщина; предложила остаться у нее до утра.

Он глядел на беленую стену. А женщина перешивала пуговицы: пиджак был ее покойного мужа, директора «католического патронажа Сен-Жюст». Мишо спрашивал: что в газетах? Она отвечала: газет теперь не читает, газеты стали немецкими. Стучали стенные часы. Паузы были длинными. О сне они не думали. Изредка разговаривали, и странным был их разговор.

– …Его Легре зовут. Тоже коммунист…

– …Я живу на другой земле. Я верующая. А Гитлер…

– …Ненавижу!

– …Потому я вас пустила… Они расклеили в Сен-Жюсте приказ: за помощь пленным – расстрел.

– …Меня вели. Отложили на день… Утро было, птицы…

– …Мне пятьдесят восемь. Это – близко от смерти, но это еще жизнь. Все перепуталось… Муж думал, что мы погибнем от вас. Я тоже так думала… Может быть, это было правдой – вчера… А теперь… Я получала «Ордр». Дюкан писал, что коммунисты – патриоты…

– …Дюкан понял поздно…

– …А вы?.. Все опоздали… И пришли они… Я думаю сейчас: где правда – не на один год, постоянная?..

Ее мутные глаза остановились на гипсе распятья. Сквозь щель окна засерел рассвет. Перед Мишо была Дениз, горячая и живая. Он помял кепку; простился.

И вот Дениз – рядом. Но она не смеется. Он ее поцеловал – у нее холодные губы.

– Дениз, что с тобой? Видишь – я ушел, спасся…

Она расплакалась, как ребенок, шумными слезами. Мишо успокаивал:

– Спасся… Не плачь, Дениз!..

Сквозь слезы она говорила:

– Мишо, ты меня поцеловал, и мне стало так страшно… Я не верю, что я живая… Ты не понимаешь?.. Я не умею сказать… Мне кажется, что мы все умерли… А живем для вида: немцы приказали…

Он не сразу ответил; не хотел признаться, что и сам не раз это чувствовал: после Арраса… Говорил себе: нельзя быть малодушным. Его поддерживал образ Дениз; он почему-то думал, что Дениз его встретит улыбкой, теплом руки, жизнью; растерялся от ее отчаяния; молча гладил руку.

Это было в маленькой мастерской лудильщика, возле Порт-де-Версаль. Здесь Дениз и Клод печатали листовки. До той минуты, когда она увидела Мишо, Дениз была спокойной: говорила Клоду о борьбе, о силе, о победе. Сейчас они были одни.

– Не плачь, Дениз…

Пришел Клод. Он не заметил Мишо; запыхавшись, радостно бормотал:

– Шрифт завтра будет. Понимаешь?.. – И вдруг крикнул: – Мишо! Ты?.. Теперь мы спасены! Дениз, мы спасены! Понимаешь?

Для Клода появление Мишо было победой, торжеством их дела. И его радость вернула силы Мишо. Он понял, как его ждали; начал стыдить себя (Дениз думала, что стыдит ее):

– Будем работать. Это замечательно, что Клод с нами. Клод, замечательно, что ты нашел шрифт. Будем печатать листовки…

Дениз вздохнула:

– Самое большее – пятьсот…

– Для начала и это хорошо. Приходится начинать сначала. «Юма» печатали полмиллиона. А нас все-таки побили… Нужно пережить это время. Сейчас все честные люди растерянны. А мерзавцы торжествуют. Я сегодня видел листок Дорио. До чего он горд! Можно подумать, что это он взял Париж. Нужно все пережить. И главное, – фашизм. Да ты понимаешь, что это значит – пережить фашизм? Об этом будут писать, как об эре, тысячи книг напишут. Через сто лет… А мы за нашу жизнь переживем и победим, и еще как, Дениз!

Дениз схватила его за руки.

– Мишо!

Перед ней был прежний Мишо. Значит, и она живая. И жив Париж. И можно это пережить, можно победить…

Клод сказал:

– У них большая сила. Каждую ночь проходят… Теперь они с юга идут – к морю. Хотят Англию взять.

Мишо усмехнулся:

– Хотят. Только неизвестно – возьмут ли. Разве они Париж взяли? Париж им в рот свалился. Я тебе не говорю, что у них мало сил. Сколько я танков видел!.. И порядок, все по-немецки. Но сорвутся они, обязательно сорвутся. Может быть, в Англии, может быть, в другом месте – не знаю, но сорвутся. Мы сильнее.

Дениз приподняла брови:

– Как сильнее?..

– Считай. Англия. То есть флот, авиация и народ. Америка. Завоеванные страны. Все народы. Норвегия, Голландия, Дания, Бельгия, Франция, Польша, Чехословакия – семь, я на пальцах считал. Армии нет, но народ – тоже сила. А в самой Германии, думаешь, нет наших? Есть. Погоди!.. А главная сила – Россия.

– У них пакт, – вздохнул Клод.

– Ну и что? Гитлер обязательно нападет. Разве он может вынести, что такое государство существует? Это даже ребенок понимает… Здесь-то русские ему покажут! Мы увидим, Дениз, Красную Армию, обязательно увидим!

– Скажи «и еще как!». (Дениз засмеялась.)

– Скажу – и еще как!

Клод ушел за бумагой. Он шел и думал о словах Мишо. Если Мишо говорит, это – правда.

Клод улыбался – на грязной, заброшенной улице полумертвого Парижа; глядел на немецких солдат и улыбался; он их не видел. Он видел другое: крохотную красную звездочку среди белесого тумана. Худой, измученный обострившейся болезнью и лишениями, он сиял, как ребенок.

А в мастерской было тихо. Обнявшись, молчали Мишо и Дениз. Потом, высвободившись, Дениз сказала:

– Ты не знаешь, что стало с Парижем!.. Вчера я видела, как немец ударил рабочего револьвером по голове… Тот свалился, а немец даже не обернулся… Жемье обвинили в том, что он слушает лондонское радио. Его пытали два дня. Немецкий офицер сказал Мари: «У вашего папы пиджак в крови. Принесите новый». Она принесла, офицер взял пиджак, унес, а вернувшись, говорит: «Вы еще здесь? Чего вы ждете? Ваш отец уже в английском раю». Мишо, это – люди?..

– Нет! Фашисты. Я тоже видел… Ребенка… Нет, не буду рассказывать… Но счастье будет, Дениз, большое счастье! Неужели не веришь? Ты пойми: мы победим. Это совсем просто, как то, что день после ночи или весна после зимы. Иначе и не может быть. Иначе не бывает. Какие у нас чудесные люди! Душу отдать готовы. А кто у них? Грабители. Или выродки. Обязательно победим! И тогда будет счастье. Как о нем стосковались люди! О большом и простом счастье. О самом простом: жить, дышать, не бояться шагов, не слушать сирен, нянчить детей, любить, вот как мы с тобой… Будет счастье…

Она ответила торжественно, как аминь:

– Будет.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.