8
[1] [2]- Скажи: что случилось?
Он начал с проекта и увлекся, излагая детали. Вера сердилась, едва сдерживала себя. Наконец он дошел до партбюро:
- Я сам виноват - ушел с совещания, ничего не объяснил Голованову. Словом, вел себя, как мальчишка... Но ты не придавай этому такого значения, я убежден, что к проекту рано или поздно вернутся. Это главное...
- Я тебе не верю. Я чувствую, что ты думаешь сейчас не о проекте, а о выговоре. Зачем эта маска?..
Они долго молчали; каждый думал: до чего беспомощны слова! Потом Соколовский стал рассказывать про Вырубина:
- Я позавчера зашел к нему. Он готовит большую статью. Оказывается, он уже там начал работать над стимуляторами роста, результаты поразительные, особенно с помидорами. Можешь себе представить, что у нас некоторые умники не хотели об этом слышать. Перегнули палку: стимуляторы, дескать, отрицание влияния естественных условий, абиотика, чуть ли не метафизика. Теперь, понятно, опомнились...
Она его перебила:
- Я не хочу слушать! Почему ты со мной говоришь, как с чужой? Я знаю, что ты теперь думаешь .не о стимуляторах...
- Я думаю о Леониде Борисовиче. Разве можно сравнить мои неприятности с тем, что он пережил? А он занят не тем, что с ним случилось, но работой. Говорит о стимуляторах... По-моему, он прав, я не об агрономии сейчас говорю, а о его отношении к жизни. Это нечто человеческое... Ты ошибаешься, Вера, маски нет. Конечно, мне тяжело, но я тебе сказал правду, главное - проект. В конечном счете не так уж важно, обиделся ли инженер Соколовский, инженеров много, да и обид достаточно. Но проект - дело серьезное...
Он говорил с такой убежденностью, что Вера растерялась.
- Но почему ты от меня скрыл? Неужели ты мне не веришь?
Он подошел к ней, обнял ее и сразу почувствовал то спокойствие, о котором мечтал все эти дни.
- Больше, чем верю, - тобой живу... Не сердись, Вера! Я не хотел тебя огорчить, только поэтому не приходил. А так хотелось!
И Вера улыбнулась.
- Ты все понимаешь - и твои станки, и ботанику, и картины. А вот я для тебя закрытая книга. Неужели ты не видишь, что для меня счастье с тобой огорчаться? Я хочу жить твоей жизнью, понимаешь?
Застучал в окно дождь, первый теплый дождь весны, от него сразу все распускается, зацветает, и стук крупных капель о стекла был дружеским. Соколовский увидел в глазах Веры слезы, целовал мокрые щеки, долго глядел на нее. Она казалась молоденькой девушкой, впервые переживающей радость и боль любви.
Она осталась у него до утра, а когда уходила, он, задумавшись, сказал:
- Прежде мне казалось, что за любовь борются только в молодости, да и то до первого объяснения. А это не так. Всю жизнь нужно бороться, не дать в обиду, пронести через все - до последнего вздоха, до смерти... Вера, моя любовь!..
[1] [2]