Глава 13 (1)

Этот план сработал. Гримальди, под соответствующим прикрытием, приехал в Москву и на протяжении семи лет с жадностью поглощал питательный коктейль, составленный из тщательно взвешенных порций правды и дезинформации.

– В Москве наши отношения были совершенно платоническими, – быстро вставил Калинин, и Дмитрий кивнул. Смущение полковника доставляло ему удовольствие.

– Я хотел, чтобы Гримальди приехал сюда из-за его привязанности к Олегу, – холодно сказал Октябрь. – Когда кто-то живет чувствами, он не рассуждает, он совершает ошибки. Как только подключаются эмоции, притупляются скептицизм и чувство опасности. Человек отметает мелкие несообразности, он чувствует, что его долг – защищать своего агента, а не контролировать его. Так и получилось: Гримальди слепо верил Калинину и всякий раз подтверждал, что его сведения соответствуют истине, в то время, как любой другой разведчик на его месте обязательно проверил и перепроверил столь важную информацию. Но только не Гримальди. Он был влюблен в Калинина, да и сейчас любит его.

Именно так Панама стал самым ценным агентом американской разведки со времен войны. Ему доверяли и ценили даже больше, чем полковника Пеньковского. Оценки американской стороной ракетно-ядерного потенциала Советского Союза, сведения о местах дислокации ядерных подводных лодок и боеготовности крупнейших танковых соединений – все основывалось на полученной от него ложной информации.

– Все это могло продолжаться еще несколько лет, если бы в один прекрасный день, во время практических занятий по наружному наблюдению, курсант разведшколы ПГУ КГБ Дмитрий Морозов не проследил за Гримальди до ложи Большого театра и не увидел, как тот встречается с полковником ГРУ Калининым.

– Сент-Клер... – прошептал Дмитрий.

– Именно, – кивнул Октябрь.

– Но почему никто ничего мне не сказал?! – сердито воскликнул Дмитрий, вскакивая со стула. Затем он обернулся к Калинину. – Почему вы ничего не сказали мне еще в Париже?

– Сядь, – резко приказал Октябрь. – Калинин не имел права ничего и никому рассказывать. Он был двойным агентом с серьезным прикрытием. К тому времени, когда он сумел связаться со мной, ты уже начал действовать, и охота на Калинина и Сент-Клера началась. Между прочим, я пытался остановить тебя, помнишь?

– Я думал, что наши люди взяли его на границе с Австрией.

Октябрь пожал плечами.

– Я намеренно распустил этот слух, чтобы американцы перестали его искать. Мне не хотелось, чтобы они поняли, что Панама был нашим человеком. – Он вздохнул. – Ты, Дмитрий, нечаянно завалил самую блестящую операцию, какую я когда-либо задумывал.

Когда через несколько дней Октябрь снова вызвал Дмитрия к себе в кабинет, Калинина там не было. Снова был поздний вечер, и Октябрь сидел за своим столом. Настольная лампа отбрасывала яркий свет на разложенные перед ним бумаги. Лицо Октября скрывалось в тени.

– Я вызвал тебя потому, что нам нужно решить – что делать с Калининым, – негромко сказал он. Дмитрий удивленно приподнял голову.

– А что с ним надо делать?

– Операция “Панама” закончилась. Лицо Калинина хорошо известно американцам. Кто-нибудь из их агентов может опознать его прямо на улице, в кино, в ресторане. Если они узнают, что он жив и наслаждается свободой, они станут задавать вопросы: почему это опасный шпион спокойно разгуливает по улицам Москвы? – Октябрь слегка постучал пальцами по крышке стола. – Мы должны решить, убрать его или оставить в живых.

Дмитрий опустился на стул и закурил свой любимый “Голуаз”.

– Почему вы спрашиваете об этом меня? – спросил он. – Разве вы не можете решить этого самостоятельно?

– Я никогда и ничего не решаю самостоятельно, – Октябрь раскашлялся. – Любое решение о физическом устранении того или иного лица должно быть утверждено на заседании Политбюро, и ты знаешь об этом.

– Как и о том, что именно вы советуете Политбюро, как поступить в том или ином случае, – Дмитрий слабо улыбнулся. – Правда, всегда остается место случайности. Калинин может попасть под машину или упасть с балкона. В этом случае Политбюро вообще не придется ничего решать.

Последовало непродолжительное молчание. Руки Октября, появившиеся в круге желтого света от лампы, слегка пошевелились.

– Так как ты думаешь?

“Это не игра, – понял Дмитрий. – Сегодня в этой комнате решается судьба полковника Калинина. Но почему Октябрь спрашивает совета именно у меня?”

У него возникло странное ощущение, что его в очередной раз проверяют, причем проверке подвергалась вовсе не его способность выполнять оперативные задания, отнюдь нет. Если бы ему приказали убрать Калинина, он мог бы сделать это без всякого труда. Теперь Октябрь требовал, чтобы Дмитрий подумал и дал ему совет. В советах начальник Тринадцатого отдела никогда не нуждался, а вот сейчас – спрашивал. Почему?

Затем Дмитрий вспомнил тот день в детском доме имени Панфилова, когда он впервые увидел элегантного полковника в составе приемной комиссии Высшей школы КГБ. Тогда Калинин поддержал Дмитрия, и он сразу почувствовал его дружеское расположение. Во второй раз они встретились спустя несколько лет в Большом театре, а в третий раз – в Париже. В последний, четвертый раз они виделись здесь же, в мрачном кабинете Октября, и Калинин молча проглотил унижение, которому подверг его Октябрь. Он был вынужден выслушивать, как Октябрь разглашает совершенно постороннему чело веку его самую тщательно сберегаемую тайну, постыдный секрет, касающийся его гомосексуального опыта. Неожиданно Дмитрию захотелось спасти Калинину жизнь.

– Вы хотите убить Калинина, чтобы предотвратить случайную утечку информации о его судьбе, – начал он. – Чтобы американцы не догадались, как их водили за нос все эти годы. Нечто подобное у нас уже было. Тогда вы послали меня во Франкфурт, чтобы ликвидировать одного из наших людей. Он умер только потому, что хорошо справился со своей работой.

– Ликвидация Любимова окупилась сторицей, – заметил Октябрь.

– Может быть, и так, однако с Калининым случай особый.

– Интересно? – скептически отозвался Октябрь. – Объясни почему.

– Мы можем убрать Калинина, – принялся вслух рассуждать Дмитрий, стараясь, чтобы голос его звучал безразлично. – И рано или поздно известие об этом достигнет Запад а...
[1] [2] [3] [4]