Глава 8 (1)

Похожий на гнома начальник Высшей школы сидел за столом в своем кабинете, обставленном строго, без излишней роскоши. Поджав губы, он листал пухлое личное дело Дмитрия. Когда Дмитрий вошел и отдал честь, генерал хмуро посмотрел на него.

– Курсант Морозов по вашему приказанию прибыл! Генерал Любельский казался крайне сердитым, почти разгневанным. Лоб его пересекала глубокая морщина отчего прямые брови опустились еще ниже, придавая широкоскулому лицу генерала почти злобное выражение. Времени на предисловия генерал тратить не стал.

– Кто рассказал тебе о Тринадцатом отделе?

Дмитрий с трудом сглотнул.

– Я услышал об этом от друзей.

– От кого? Имена! Быстро!

Дмитрий ничего не ответил.

– Я хочу знать, – повторил Любельский, – как и от кого ты узнал о существовании этой службы?

“Нельзя рассказывать о Пономареве, – пронеслось в голове Дмитрия. – Они вышвырнут его из школы за несколько недель до выпуска!”

– Вы же знаете, товарищ генерал, слухами земля полнится, особенно в школе. Приходится выслушивать самые разнообразные сказки.

Генерал Любельский взял в руку листок бумаги, исписанный аккуратным, четким почерком и взмахнул им.

– Значит, курсант Морозов, все, что вы наговорили сегодня – Тринадцатый отдел, Пятый департамент, “Управление мокрых дел” – все это вы почерпнули из слухов? Какие еще слухи дошли до вас, курсант?

Дмитрий снова промолчал. “Чертов недомерок хочет выкинуть меня!” – подумал он в отчаянии.

Генерал Любельский, казалось, кипел от едва сдерживаемого гнева.

– Мне хотелось бы, курсант Морозов, чтобы вы зарубили себе на носу – то, как вы вели себя сегодня, вполне достаточное основание для того, чтобы исключить вас из школы...

Оскалившись, он смотрел на Дмитрия до тех пор, пока тот не опустил взгляд.

– Листая ваше личное дело, я обнаружил, что вас рекомендовал сам генерал Ткаченко.

Дмитрий почувствовал некоторое облегчение, однако попытался скрыть его, не поднимая опущенной головы.

– Я разговаривал с генералом Ткаченко по телефону, и он заверил меня, что до тех пор, пока вы не закончите учебу, мне не придется на вас жаловаться. Надеюсь, вам это ясно?

– Так точно, товарищ генерал.

– Вот и хорошо, – Любельский сердито захлопнул папку с личным делом Дмитрия, и он подумал, что Любельский сердит не столько из-за его проступка, сколько из-за того, что ему пришлось уступить Ткаченко. – Морозов, – окликнул его генерал, когда Дмитрий был у самых дверей. В его раздраженном голосе, однако, проскальзывали любопытные нотки. – Откуда такой интерес к Тринадцатому отделу?

– Именно там я хотел бы служить, товарищ генерал. – Дмитрий еще раз отдал честь и вышел.

В самом деле, его не интересовало ни наружное наблюдение, ни надзор за запуганными до последней степени советскими гражданами, ни преследование длинноволосых интеллектуалов и горластых диссидентов. Он страстно желал принимать участие в опаснейших операциях в столицах иностранных государств, меряясь силами с британской службой МИ-5 или с американским ЦРУ, и мечтал о поездках в далекие страны, где его ждут победы над роскошными женщинами.
[1] [2] [3] [4]