Глава 13. КВАРТИРА С УДОБСТВАМИ
[1] [2]Глава 13
КВАРТИРА С УДОБСТВАМИ
Кецеле, помимо прочих присущих ему качеств, обладает еще одной особенностью: он любит слегка преувеличить, сгустить краски. Он не лжет - он просто увлекается. У него несколько вольная фантазия, уносящая его подчас за грань действительности.
В силу этого обстоятельства разговоры Кецеле с приглашенными им гостями не лишены художественного творчества. Он рассказывал Рабиновичам, что у него прекрасная квартира. Правда, не так чтобы очень просторная, но вполне удобная. Дом, можно сказать, на широкую ногу!.. Ему незачем хвастать: ведь денег он с них не берет! Он просто увидал, что евреи мучаются, ищут пристанища: почему не помочь, если есть возможность? Тем более что евреи эти попали в беду. И разве это их личная беда? Это, если хотите, общееврейское несчастье!.. Конечно, Кецеле не богач, даже не зажиточный человек, к чему говорить неправду? У богачей, надо полагать, дома обставлены несколько лучше... Куропаток у него не едят, шампанского не пьют, но кусок хлеба и кусочек мяса найдутся. Много ли нужно еврею?
– Важней всего, - продолжает Кецеле, - то, что у меня в доме спокойно, тихо: дети хорошо воспитаны, жена тоже, слава Богу, женщина неглупая, можно сказать, даже умница, вся в мамашу, которая, кстати сказать, живет вместе с нами. Мамаша, вернее, теща - замечательная женщина! Это - сама доброта. Она была невероятно богата, имела собственный дом, лошадей, жемчуга и драгоценности...
Кецеле чувствовал, что он слегка хватил через край, и сам даже не мог объяснить себе, к чему это нужно было. Впрочем, винить его не следует: профессия маклера до некоторой степени обязывает... К тому же кто их знает? Эти евреи пришли сюда по такому исключительному делу, которым интересуется весь свет! Сами-то они, положим, не так чтобы чересчур богачи, но у них, как известно всему городу, есть родственница-миллионерша, которая, надо полагать, не сегодня-завтра явится сама спасать своего племянника... Кто знает, а вдруг какое нибудь дельце и выгорит? Разве не бывало случаев, что люди приезжают покупать, скажем, пушнину, а покупают каменный дом? То да се, так и эдак глядь, маклерам кое-что и перепадет! Конечно, не совсем хорошо, что Кецеле очень уж расписал свою квартиру!.. Но что поделаешь? Язык - что горячий конь: отпустишь поводья, он и понесет!..
Кецеле вытер пот со лба и заглянул своим гостям в глаза; но в глазах обоих Рабиновичей он не заметил недоверия. Видно было, что они принимают все россказни за чистую монету.
"Провинция-матушка! - подумал Кецеле. - Откуда к ним в семью попал такой молодчик-дантист? Он, вероятно, воспитывался не дома, а у тетки-миллионщицы... Надо расспросить их..."
Оказалось, что дантист действительно воспитывался вне дома. Кецеле привела в восторг его собственная догадливость. Он решил тут же узнать, как обстоит дело со сватовством их сына...
– Какое сватовство? - изумились Рабиновичи.
"Значит, - подумал Кецеле, - Шапиро скрыл от них всю историю. Нехорошо! Когда молодой Рабинович был на свободе, они же звонили по всему городу о том, что выдают за него свою дочку; а когда он попал в беду, так молчок! Очень некрасиво!"
И Кецеле рассказал своим гостям, что супруги Шапиро (вообще говоря, он против них ничего не имеет! Порядочные люди! Но так уж к слову пришлось...) гонялись за квартирантом, а потом пытались окрутить его со своей дочерью... Правда, дочка у них славная девушка, образованная, даже слишком образованная...
Можно сказать, что и на квартиру они заманили Рабиновича всякими xитростями... Но, очевидно, дело не выгорело! Парень, видать, не промах: почуял, чем тут паxнет... А что касается девочки, то почему не побаловаться?.. Нет-нет, Кецеле ничего особенного не хочет сказать! Если они, скажем, и целовались немножко по уголкам, так от этого тоже никого не убудет!.. Все-таки девчонка не вредная... Хе-хе!
– Осторожно! - предупредил Кецеле, спускаясь с гостями в какой-то подвал. - Тут темно, черт их дери, хоть глаза выколи! И скользко! Никогда, понимаете, лампочки не зажгут! Боятся якобы пожара! Плюньте им в глаза! Просто жалеют три гроша на керосин! Сквалыги несчастные! Из-за трех грошей передраться готовы... Три холеры им в живот! Что может быть хорошего, когда несколько жильцов торчат в одной дыре!.. Ша! Ша! Ша! Что за крик ни с того ни с сего? Тихо! Тише! Оставьте ваши бабьи дрязги на другой раз! Видите, кажется - люди!
Последние слова относились к трем женщинам, из коих одна была супругой самого Кецеле, другая - старая ведьма в черном платке и с растрепанными сединами - хваленая теща, а третья - с птичьей физиономией - соседка по фешенебельной квартире Кецеле.
Судя по раскаленной атмосфере, разговор между женщинами близился к своему логическому концу - к рукопашному бою, тем более что предмет спора - бесследно пропавший куриный пупок - был достаточным основанием для доброй потасовки...
Тут же вертелись трое оборванных малышей, полунагих, на которых, собственно, и падало подозрение в похищении вышеупомянутого пупка. Они искренне наслаждались неожиданным зрелищем и особливо боеспособностью своей бабушки, той самой ведьмы, которая ежедневно бьет их смертным боем, а теперь вступилась за их честь!..
Появление Кецеле и гостей прервало сцену на самом интересном месте. Ведьма надвинула платок, жена вытерла губы, а соседка будто сквозь землю провалилась.
– Подите сюда, чертенята! - сказал Кецеле детишкам. - Поздоровайтесь с этими дядями - получите по копейке!
Но "чертенята" не двигались с места. Они переглянулись между собой и без видимой к тому причины прыснули и удрали.
– Ни капли уважения к старшим! Я еще с вами посчитаюсь! - пообещал Кецеле.
Затем, отозвав в сторону жену и тещу, пошептался с ними и обратился к гостям:
– Что вы намерены делать прежде всего? Наверное, хотели бы отдохнуть? Устали, поди, с дороги?.. Может, приляжете на диване? Или - ша! - на кровать? Эстер, я положу их пока на твою кровать, а ночью мы как-нибудь иначе устроимся...
Рабиновичей не очень занимал вопрос: каким образом еврей, живущий с большой семьей и располагающий одной только кроватью и колченогим диваном, приглашает к себе двоих гостей? Они были рады и такому пристанищу, да и вообще были непривередливы и приехали сюда не ради удовольствий.
Возмущал их только тот еврей из Славуты, который рассказывал нелепые вещи об их Гершеле. А тут еще выясняется, что и Гершель был попросту обманут: парня тянули в омут... Поцелуи по уголкам!.. Фи, какая пакость! Теперь все понятно! Хорош гусь Шапиро, хоть и из Славуты! И жена, очевидно, хороша! Да и дочка тоже! Ну и семейка!
Кецеле в сравнении с этим самым Шапиро значительно выигрывал в глазах Рабиновичей. Ведь он - бедняк, ютится в дыре и все же не задумался уступить им свою постель, пожертвовал ради них целым днем! А ведь у него, судя по рассказам, уйма всяких дел!
Весь день и часть вечера Кецеле рассказывал своим гостям невероятные истории о грандиозности города, о миллиционерах, с которыми он, разумеется, на короткой ноге... Называл астрономические цифры, которые жертвуют эти богачи в пользу нищих и убогих; швырял миллионами и чаровал своих незатейливых слушателей.
Гости слушали развесив уши, и сердца их все более и более переполнялись надеждой: если существуют такие люди, значит, еще не все потеряно! Будет кому заступиться за их несчастного Гершеля!
Даже такой пессимист, как Авраам-Лейб, думал:
"Допустим даже, что в этих рассказах половина - вранье, а другая половина - не совсем правда. И то будет хорошо! Дождаться бы только рассвета и взяться за настоящую работу!..."
***
"Взяться за настоящую работу" Рабиновичам не пришлось уже по одному тому, что их самих в ту же ночь "взяли в работу".
В то время, как утомленные путешественники, пренебрегая клопами и прочими прелестями апартаментов Кецеле, крепко спали и во сне освобождали сына и брата, в подвал Кецеле нагрянула полиция с очередной "ревизией"...
Удивить Кецеле подобного рода визитами было довольно трудно: он уже давно привык к облавам, и паспорт его был сверху донизу испещрен красными штемпелями "на выезд в 24 часа".
Но выезжать Кецеле было, собственно, некуда: он был приписан к пригороду Васильевке, и "выезжать" туда было ни к чему, так как можно было в течение дня трижды сходить пешком туда и обратно...
Несколько сложнее было с гостями... Впрочем, полиция особенно не затруднялась: забрала всех куда следует и начала допрос:
– Вы, собственно, кто такие будете?
– Евреи!
– Видно, что не эфиопы! Откуда?
Рабиновичи ответили.
– Паспорта?
– Забыли дома!
И хотя Рабиновичи жили совсем не там, где были приписаны, их ждало небезынтересное путешествие этапным порядком по "месту приписки" - в Шклов, и это бы еще с полгоря.
Случилось нечто худшее: при личном обыске у младшего Рабиновича было обнаружено письмо местного раввина.
– А это, братец, что за пакет такой?