19

Под портретом дяди Иосефа висит на гвоздике копилка с большой шестиконечной звездой на ней — для сбора пожертвований в Национальный фонд развития земли Израиля. Отец на снимке выглядит спокойным, вполне довольным собой, и в то же время серьезным и целеустремленным, как монах-отшельник. Вся тяжесть открытой книги приходится на его левую руку, а другая рука лежит на листах справа, чтение которых он уже завершил, из чего можно заключить, что читает он книгу на иврите — ее листают справа налево. А в том месте, где рука его выглядывает из рукава белой рубашки, я замечаю похожие на мех черные и густые волосы, которые покрывали его руки от локтя до кисти.

На этой фотографии мой отец выглядит молодым человеком, знающим, в чем состоит его долг, и готовым исполнить его во что бы то ни стало. Решение его твердо: идти путями своего великого дяди и старшего брата.

Там, за стенами комнаты, за закрытыми жалюзи, рабочие копают канаву, чтобы уложить канализационные трубы, которые протянутся под грунтовой дорогой. Где-то там, в подвале одного из старых еврейских домов, в извилистых переулках кварталов Шаарей Хесед или Нахалат Шива, именно в эту минуту тайно упражняются в умении владеть оружием парни из иерусалимской боевой подпольной организации «Хагана», они разбирают и собирают старый, изношенный пистолет системы «парабеллум». По дорогам, взбирающимся в гору меж арабскими деревнями, втайне замышляющими недоброе, ведут свои машины, твердо держа руль загорелыми руками, парни из компаний «Эгед» и «Тнува». По руслам пересыхающих рек, называемых в наших краях «вади», спускаются к пустыне, пробираясь неслышно, молодые еврейские разведчики в коротких брюках цвета хаки и такого же цвета носках, в арабских головных уборах и с полной боевой выкладкой. Они собственными ногами познают тайные тропы своей родины. В Галилее, в долинах Бейт-Шаана и Изреельской, в Самарии и Иудее, в долине Хефер, в Негеве, на равнинах у Мертвого моря мускулистые, молчаливые, прокопченные солнцем пионеры-первопроходцы и их подруги именно в эти мгновения трудятся на своей земле…

А он, серьезный и глубокий студент из Вильны, прокладывает здесь свою борозду: в один прекрасный день он станет профессором Еврейского университета на горе Скопус, внесет свой вклад в расширение горизонтов науки и образования, осушит болота изгнания в людских сердцах. Подобно тому, как первопроходцы Галилеи и Изреельской долины превращают пустыню в цветущий сад, вот так и он — всеми силами своими, со всем энтузиазмом и самоотверженностью — будет пролагать борозды, вспахивая поле духовности, взращивая новую ивритскую культуру. Это решено твердо и бесповоротно. 11 По книге «Архитектура в Иерусалиме — европейско-христианское строительство вне стен Старого города, 1855–1918». Изд. «Кетер» и «Иерусалимский институт по исследованию Израиля», Иерусалим, 1987.
[1] [2] [3]