28. Пылающий терновник в Коцке (заготовки к радио-спектаклю) (4)

Но ещё больше он боялся, что достойные люди прочтут, неправильно поймут или истолкуют его слова и навредят этим себе. Поэтому он не хотел писать книги. В духовном мире царит молчание. В том мире ещё не созданы словесные одеяния, в которые это молчание могло бы облачиться. Слово – это материальное одеяние мысли, но оно не может выразить чистую духовность, заключённую в нём. Слово дотрагивается к мысли, но не содержит её. Духовный мир – это мир чувств, а чувства нельзя передать словами.

Но возможно есть ещё более скрытый смысл в сжигании рукописей рабби Мендлом. Рабби Мендл, будучи человеком правды, не мог удовлетвориться тем, что он написал. В глубине души он всегда считал – это написано недостаточно хорошо, это не правда. Точнее, это не та правда, которая сидит в глубине его души, а её передать, записать невозможно. Чувства передать нельзя. Буквы могут передать логику мысли, но не душевную бурю. Человек может перенести на бумагу своё учение, своё знание, но ни свою душу, ни те душевные страдания, которые породили ту или другую мысль. Получается, что Правда в написанном ущербна, и поэтому рабби Мендл приговаривал её к огню. Он предпочитал, чтобы его слова оставались в сердцах учеников, а не на бумаге.

Согласно одной из версий, рабби Мендл десять лет писал книгу, которая содержала бы лишь одну страницу и называлась бы она «Книга человека». На этой единственной странице рабби Мендл хотел выразить мысль о цели существования человека в мире, с его страданиями, о цели Творца при создании человека. Но и эту книгу рабби Мендл не пощадил. Огнь пожрал эту единственную страницу, как и все другие его рукописи.

28.47 Достижение внутренней точки

Жажда правды толкала рабби Мендла проникнуть в глубины каждого явления в жизни и переосмыслить любые привычные штампы и стереотипы. Зрение человека, ищущего Истину, не притупляется со временем, привычка не может повредить его. Взгляд такого человека всегда хранит самостоятельность и оригинальность идеи. Человек Правды проникает сквозь оболочки, которые время пытается набросить на идею.

Рабби Мендл никогда не придерживался общепринятых мнений. У него были силы сбросить с любой идеи оболочку рутины и представить её во всём великолепии. Он нередко говорил: «Они замарали хасидизм!»

Он проник в корень хасидизма – Каббалу. Он стремился вернуть хасидизму его первозданную суть, суть основанную на Каббале, без внешних прикрас, которые были добавлены потом.

В тот период, первый период Коцка, рабби Мендл требовал от своих учеников хранить внутреннюю точку хасидизма, его главную сущность – Каббалу и не делать из внешних атрибутов хасидизма культа.

Однажды, когда рабби Мендл стоял в кругу своих учеников завязалась беседа о получении Торы на горе Синай. Рабби Мендл намекнул: «Об этом событии сказано: „И весь народ видел голос“. Большинство народа видит только внешнее, то, что может увидеть обычный, „физический“ глаз. Поэтому большинство народа впечатлилось от голоса, молний и т.д., то есть от внешнего, не связанного с сущностью дарования Торы. Только единицы не обратили внимание на голос и прочую внешнюю мишуру, они сосредоточились на внутреннем смысле Торы».

В другой раз рабби Мендл объяснил сказанное в Торе про действия Йешуа и Калева в ответ на высказывание их товарищей о невозможности получения Земли Израиля. В Торе сказано, что услышав это они порвали на себе одежды. Рабби Мендл объяснил:

– Все двенадцать посланцев, которые шли разведать Землю Израиля, были руководителями еврейского народа. Они были одеты в соответвующую одежду, подобающую вождям и священникам. Когда Йешуа и Калев увидели, что можно клеветать на Землю Израиля и при этом быть одетым в одежду священника, то они порвали свои такие же дорогие одежды священников. Зачем нам меховые субботние шапки и особые белые одежды, если это внешние сосуды, которые не могут сохранить чистоту содержимого?

28.48 Путь для единиц

Когда отмечают величие человека, то в большинстве случаев не перечисляют все черты его личности. Величие, которое впечатляет нас, не охватывает всех сторон его жизни. Ведь кроме великих деяний, великий человек живёт и обычной жизнью, делает обычные действия.

Но не таким был рабби Мендл. Величие пронизывало всю его жизнь, у него не было ничего будничного, не великого. Он всегда жил в своём внутреннем мире и ничего не делал, выходящее за его рамки. Поэтому обычные люди мало что понимают в жизни рабби Мендла. Они не видят внутренних причин того или иного его действия. Редкими были моменты, когда рабби Мендл спускался на землю.

Душа, чей корень Правда, такая, которая была у рабби Мендла, никогда не останавливается на середине пути. Он не хотел останавливаться на какой – либо ступени духовного мира, он хотел подняться до самых вершин. Он не считался ни с какими препятствиями на своем пути. Силой духа он преодолевал любую черту в себе, которая могла бы задержать его.

Но тем, кто удостоился быть его учениками, было тяжело с ним. Ещё в Томашове рабби Мендл знал, что его путь не предназначен для многих. Он заранее отказался от всех посредственных, средненьких, слабохарактерных. Их душа всё время болтается в непрерывной борьбе сил тела, которые опускают её вниз, на землю, и скрытыми силами, которые толкают её вверх.

Душа должна не болтаться, а сама участвовать в этой войне. Только люди цельные в своём желании могут победить свои слабости. И только таких людей рабби Мендл принимал к себе в ученики. Ещё в Томашове рабби Мендл сказал ученикам окружившим его: «Тот, кто заботится о детях, жизни и пропитании; тот, кто слушает свои стоны и стоны своих детей, тот удовлетворится мелочью в трепете перед Всевышним. Трусливый, мягкий сердцем пусть возвращается домой…».

В Коцке требования рабби Мендла к своим ученикам ещё более усилились. Он не мог слушать просьбы хасидов, связанные с их материальными нуждами. Хасиду, который передавал Ребе записку с просьбой о заработке, о том, чтобы дочери вышли замуж, рабби Мендл говорил: «Такому как ты нужно сидеть за печкой в бейт-мидраше и читать „Псалмы“, а не совать свой нос в Коцк».

Один хасид приехал к рабби Мендлу и начал жаловаться о нужде в доме:

– Я остался без заработка.

– Молись Творцу, чтобы он помог тебе, – ответил рабби Мендл.

– Я не знаю как молиться, – сказал хасид.

– Если так, то у тебя есть проблемы поважнее, чем заработок, – ты должен хотя бы научиться молиться…

Когда случаи с подачей записок с просьбами о помощи участились, рабби Мендл взорвался: «Тот, кто думает о доходе пусть идёт ко всем чертям!»

В другой раз, когда к рабби Мендлу пришёл один из учеников рабби Шломо Лейба из Лечена, то в ходе беседы с ним рабби Мендл сказал: «Спроси своего Ребе, почему он так сотрясает миры и кричит Творцу, чтобы Творец послал Машиаха? Почему он не кричит своим хасидам, чтобы те вернулись к Творцу и этим заслужили приход Машиаха?»

Природная склонность рабби Мендла к крайностям увела его с протоптанной дорожки на тропинку, по которой большинство людей пройти не сможет. Рабби Мендл следил, чтобы эта тропинка так и осталась тропинкой для избранных, а не торной дорогой, по которой могли бы идти все. По этой тропинке могут идти лишь люди, которые хотят познать Творца и готовы ради этого пожертвовать всем. Нестойким и слабохарактерным не было места в Коцке. Но и избранных ждали тяжёлые испытания, которые выдержали далеко не все. Требования рабби Мендла, сформированые в короткие, острые выражения разили как удар молота. Немногие выдерживали эти удары.

28.49 Прерваный танец

В Коцке начала возникать другая атмосфера, отличная от той которая была в Томашове. В Томашове во времена расцвета веселье царило среди хасидов. Там они были похожи на весёлую удалую компанию парней, которые хотят переплыть океан или покорить горы.

Они были полны надежд на новый путь, которым их поведёт рабби Мендл. В минуты, когда грусть входила в их сердца, они начинали петь и танцевать. Хасиды из Томашова рассказывали, какая могучая сила заключена в танце. Хорошо, что человек отрывает себя от земли хотя бы на мгновение.

Но не такой была атмосфера в Коцке. Первое время рабби Мендл ещё часто общался со своими молодыми учениками: они гуляли в лесу, в поле, доходили до реки Виэпзели, чьи воды тихо текут до самой Вислы. Но постепенно рабби Мендл всё больше уходил в себя и на Коцк спускалась всё большая и большая серьёзность.

Иногда рабби Мендл ещё выходил из своей комнаты в бейт-мидраш, танцевал и веселился вместе с остальными. Но это было только внешне. В душе у рабби Мендла уже угнездилась сжигающая всё грусть. Считанные минуты был рабби Мендл в кругу танцующих веселящихся хасидов, а потом бежал назад в свою комнату, в одиночество.

Внезапный выход рабби Мендла из круга только усиливал притягательность танца. Танец длился часами. Внешний мир забывался в это время. Танцующие оставались сами с собой, с закрытыми глазами они страстно желали слиться с Творцом. Однажды, когда пламенность танцев достигла кульминации, открылась дверь и в проёме появился рабби Мендл. Он внимательно посмотрел на танцующих и закричал:
[1] [2] [3] [4]