Глава 2. Нельзя злодейство усугублять глупостью (1)
[1] [2] [3] [4]Я обратил внимание, что он сказал – «работал». Хотя, наверное, это работа, и нелегкая, коли люди приезжали специально поиграть с ним.
– А что, они увлекались биллиардом?
– Лев Осипович прекрасно играет. У него восхитительный глазомер, нервная, очень чуткая рука. Но ему всегда не хватало духа, ну, азарта, что ли. Нет в нем настоящей игровой сердитости. Иконников в турнирных партиях всегда его обыгрывал. Правда, мне иногда казалось, что Поляков чуть-чуть поддавался.
– Вы поддерживали с ними знакомство все эти годы?
– Льва Осиповича я не видел уже множество лет. А с Иконниковым мы до последнего времени общались.
– А точнее?
– Точнее некуда. В последний раз я его видел дня за три до смерти.
– Вы говорили с ним о краже у Полякова?
– Нет, не говорили.
– Странно, – заметил я. – Тема-то куда как волнующая. А Иконников был всем этим весьма озабочен.
– Я думаю, – усмехнулся Дзасохов. – Под таким мечом сидеть…
– А что – под мечом? – снаивничал я. – Иконников тут при чем?
Дзасохов пожал плечами, неуверенно сказал:
– Не знаю, правда или нет, но против него ведь вроде было выдвинуто обвинение…
– Откуда вы это взяли? – быстро спросил я.
– Слышал такое. Мир тесен…
– А все-таки? Кто это вам сказал?
– Сашка Содомский. Он, конечно, трепач первостатейный, но такое из пальца не высосешь. Тем более что при мне у них произошел скандал.
– А из-за чего произошел скандал?
– Не знаю. Я был у Иконникова, когда пришел сияющий, как блин, Сашка. Иконников побледнел и своим каменным голосом велел ему убираться ко всем чертям, предварительно забыв его, Иконникова то есть, адрес.
– А что Содомский?
– Ничего. Ему же хоть плюнь в глаза… Ушел и сказал, что Иконников еще одумается и позовет его снова. Вот и все…
– А когда он вам про Иконникова сказал – до этой встречи или после?
– За несколько дней до этого.
– При каких обстоятельствах?
– Ни при каких – на улице. Встретились, остановились – какие новости? Ну, вот он и рассказал.
– А вы не можете поточнее вспомнить, что именно?.. Дзасохов покачал головой:
– Не помню. Я ведь обычно в его брехню не слишком-то вслушиваюсь.
– Что он за человек, этот Содомский?
– Так, – сделал неопределенный жест Дзасохов. – Живет – хлеб жует. Человек как человек. Распространяет театральные билеты.
– Я заметил, что вы о нем говорили без малейшего почтения, – сказал я, и Дзасохов улыбнулся.
– О нем все говорят без почтения. Ну а уж мне-то сам бог велел…
– Почему именно вам?
– Да ведь мне теперь помереть придется с элегантной фамилией Кисляев – и не без его участия. Это он меня, дурака, правильно жить научил.
[1] [2] [3] [4]