Андрейка (6)

-- Ну, так, -- сухо заключил следователь и как-то боком и стремительно, словно он действительно Барышников, вернулся за стол, на свое место.

-- Вы были в подчинении Барри Томсона почти полгода, не так ли? -Следователь раскрыл папку, достал из кармашка серого казенного френча авторучку.

Андрейка поежился. Он опасался хоть чем-то повредить Барри.

-- Я хочу повидать Барри! -- выпалил он.

-- Зачем?

-- Хочу задать ему один-единственный вопрос.

-- Какой, хотелось бы знать?

-- Почему застрелилась Кэрен, добрейшая, святая душа...

-- Это мы спросим у него сами, сорри!

"Ох, осел! Говорил же дед, не касаться того, о чем не спрашивают. Ч-черт возьми. Значит, я веду себя как в Москве?.. Ну, нет! Не совсем".

-- Однажды толстый Джо, -- начал Андрейка с нарочитой беззаботностью в голосе, -- тот, что сейчас в Кингстоне, в тюрьме, просил меня в "Королевском отеле" говорить тем, кто его спрашивает, за каким столом он сидит. Я стоял за стойкой, ко мне обращались посетители, я указывал... Будь я в Москве, я бы никогда не признался в этом, хоть режь меня на куски. В России это недоносительство, а то и соучастие: у нас дома говорили, в уголовном кодексе РСФСР больше букв, чем в русском алфавите. А тут я не боюсь подвоха...

-- О'кей! -- подытожил следователь. Снова вышел из-за стола и, сев напротив школьника, заговорил участливо:

-- Эндрю, откровенность за откровенность... Почему вы снова у нас? Наркотики? Забудьте о них. Вы в стороне. Но полицейские люди подозрительны. Вы прилетели из России. И скрылись. Не только от родителей. Но и от полиции. Живете без документов. Еврейский эмиграционный центр понятия о вас не имеет. Запросили родителей, с которыми вы прилетели. Уходят от разговора. Какие-то всеобщие прятки... Эндрю, хотите избавиться от подозрений? Вот вам чистая бумага. Опишите -- подробнейше опишите! -- каждый свой шаг в Канаде. Где и с кем играли. С кем за эти месяцы встречались. В кемпе. В отеле. В магазинах. В заброшенном доме, который вы называли "музыкальным ящиком"... Всюду! С кем хоть словом перебросились -- вспомните. Укажите. Место. Время. Цель, если была цель... И вы свободны. Мы уничтожим ваш "рекорд", обещаю! У вас и без нашего "рекорда" жизнь не легкая...

Андрейка вздохнул тяжело и взялся за ручку. Писал неохотно. Кемп. "Королевский отель"... С кем только не приходилось разговаривать бармену за стойкой -- что он, отвечает за них, что ли?

Он завершал уже первую страничку, и тут его как током ударило. Какое он имеет право впутывать людей в это... непонятно что?! Вспомнил вдруг, как многодетная канадка била кудрявого добряка-архитектора и он плакал от побоев. Пришлось ему нанимать Мак Кея для охраны. Теперь старика потащат в полицию. Для допроса. Но-но! "Никогда не сообщай более того, что им... "

Андрейка разорвал страничку и начал сызнова.

Теперь он строчил быстрее. Охотно. И тоже очень подробно.

"Барри пива не пьет. Тем более вина, которое Мак Кей называл "Два удара ножом в печень". Мак Кей выпивает в день литров восемь. Разливного пива. Кружка -- доллар десять центов. Джо пил только "Молсон" экспортное. Вечером я уносил от его стола два подноса бутылок. Старый архитектор -- немецкое "Хоннекер", иногда "Амстер"...

Этой пивной эрудиции Андрейке хватило на четыре листа. Какой он бармен, если не помнит, кто что пьет и сколько!.. Все! Ничего другого бармен знать не обязан... Расписавшись, Андрейка подал листы следователю. Тот стал пробегать их глазами; один глаз его вдруг сузился напряженно, словно он не читал, а целился из ружья...

Через минуту Андрейка ехал в раскаленной солнцем машине мистера Дагласа, тот покосился на своего Эндрю взглядом добрым и усталым. И кажется, даже подмигнул: мол, не тревожься, все обойдется...

Наверное, обойдется, но в таком случае почему за ними следует в служебной машине "Барышников" в своей шляпе с опущенными полями? Очень хотелось Андрейке оглянуться, один "Барышников" в машине, или он захватил с собой еще пол-балета... Чего им надо?

У школы остановились. "Барышников" снял шляпу и, подойдя к ним, попросил провести его к локеру Эндрю.

Занятия только что закончились и большинство личных железных шкафчиков вдоль стен было открыто. Школьники складывали туда книжки, тетрадки, вытягивали свитеры, роликовые коньки... Все локеры изнутри были оклеены музыкальными "богами". Младшие молились на "Дюран-Дюран", старейшую группу певцов. Их любили и выпускники школы, но, поскольку любовь к ним считалась "детством", не признавались в этом. Однако большая половина локеров была оклеена афишами "Дюран-Дюрана". В одном локере притаился на боковой стене "самый любимый Брюс", певец поспокойнее; в нескольких других -- картинные и безголосые ирландцы, которых, когда они появлялись в Америке или Канаде, ирландцы носили на руках...

У самых пылких и сексуально озабоченных юнцов изнутри локеров улыбалась со всех сторон Мадонна, -- она зажигала молодых зрителей так, что даже журнал "Тайм" поместил на обложке ее портрет, под которым старшее поколение высказало свое недоумение: "Why hot Madonna?"

От лицезрения локерных Мадонн Андрейку отвлек возглас следователя: -Ну?

Замок шкафчика отпирается лишь тогда, когда поставишь его на свой, придуманный тобой номер.

От волнения Андрейка забыл свой номер.

-- Сейчас выясним, -- сказал следователь холодновато, и послал за директором. Но Андрейка уже вспомнил. Отпер сам. В шкафчике были портреты бабушки, мамы в берете и другие домашние снимки, которые бездомному человеку хранить негде. Увеличенная фотография бабушки, с которой Андрейка специально снялся перед отъездом, висела на задней стенке шкафчика, где обычно наклеены рекламные портреты кинозвезд. Очень она была необычной здесь, эта старушка. Круглое лицо -- сама доброта, в карих глазах тревога, беспокойство... На обвислой щеке -- слезинка.

Кроме семейных фотографий в локере лежала стопа толстых книг по математике на русском языке, школьные учебники и пара полуботинок, в которых он прилетел в Канаду.

Полуботинки хранились "на выход", но никакого "выхода" пока что не ожидалось. В "Музыкальном ящике" ходили в рваных кедах. В школе -- в не столь рваных...

-- Можете запереть локер, -- сказал следователь почему-то недовольно, затем достал сбоку, из-под синего пиджака, "воки-токи" и что-то произнес в него.

Минут через пять к ним вышла широким мужским шагом мисс Гертруда Орр. Мистер Даглас, который все время оставался с ними, положил руку на плечо Андрейки: мол, не беспокойся.

Со стороны школьной лестницы донесся хриплый собачий лай. Явились чины городской полиции в своих черных фуражках с высокой тульей и железной бляхой над козырьком. Один из них ввел на длинном ремне большую немецкую овчарку, серую, с черными подпалинами. Он дал овчарке что-то понюхать, и та заспешила мимо локеров, подымая мохнатую морду и шевеля своими кожаными ноздрями.

Собака прошла вдоль одной стены, другой, и, вдруг у самого выхода на лестницу залаяла и начала скрести железную дверцу локера когтями.

В коридор выскочили из ближайших дверей несколько черных девчонок с Карибских островов. Увидев директрису с руками, сжатыми в кулаки, они немедленно кинулись обратно, что-то крича своим подружкам. Широкая гласность операции "локер" была обеспечена.

Мистера Дагласа отправили за папками, чтобы выяснить, чей это локер и какой номер открывает замок...

Пришел он явно встревоженным. Локер не числился ни за кем. Замок его был заперт на указанный в списке номер, но не пожелал открываться ни на этот номер, ни на сходные с ним.

Сорвать его было для полиции делом нетрудным. Когда дверь открыли, там обнаружили большой картонный ящик, в котором лежали аккуратно сложенные пластиковые мешки с белым порошком.

-- Упс! -- воскликнул следователь. -- На четверть миллиона долларов! -Андрейке ли не знать, что это за белый порошок, -- от лица его отхлынула кровь. Зачем он говорил о "бедняге" Джо? О том, о чем его не спрашивали! Безмозглый дурак. Как он теперь докажет, что он об этом локере и понятия не имел? Сейчас-то ему покажут и "демократию", и "свободу"...

В просторном директорском кабинете окна невысокие, во всю стену. Будь стены чуть потолще, окна походили бы на крепостные бойницы...

Следователь в штатском больше не походил в глазах Андрейки на Барышникова. К чему теперь ему скакать и прыгать? Мисс Гертруда Орр уступила ему свой стул, остальные расположились на диванах и стульях, стоявших вдоль стен. Полицейские сняли фуражки. Овчарку увели. Но псиной еще пахло.

-- Мистер Э-Эндрю! -- очень спокойно, даже певуче произнес следователь. -- Вы храните в ничьем локере героин. Как долго? И где вы его получили?

Андрейка ответил, удивляясь своему спокойствию (а сердце колотилось бешено), что об этом локере он и понятия не имел.

-- Вот как?! -- вырвалось у Гертруды Орр.

-- У меня ноздри человеческие, а не собачьи, мисс Гертруда Орр.

Мистер Даглас пошевелил толстыми губами, чтобы скрыть улыбку.

Следователь конной полиции, записав что-то, спросил очень вежливо:

-- Вы хотели бы сделать заявление, мисс Орр?

-- Да! Несомненно! -- Мисс Гертруда говорила резко, по-хозяйски, подчеркивая неоспоримость своих слов и временами косясь в сторону тучного седого представителя городского отдела образования, который вот уже какую неделю "изучал школьные проблемы на месте". Сейчас он сидел в углу неподвижно, только щека у него дергалась.

-- За последние годы школа изменилась неузнаваемо. Она засорена отребьем, место которому в тюрьме. Во время ланчей возникают драки, в них принимают участие люди, которые вообще не учатся в школе... Нельзя принимать в школу подростков без письма родителей -- мистер Даглас пренебрегает этими правилами... -- И не сдержалась, воскликнула: -- Он пренебрегает многими правилами! Из городской тюрьмы позвонили, что несовершеннолетний гангстер хочет продолжать учебу. Мистер Даглас согласился, чтоб тот посещал классы, а вечером возвращался в тюрьму. Уже на второй день стало ясно, что гангстеру в классе делать нечего. Ему, видите ли, скучно. Мистер Даглас разрешил ему скрываться -- она подчеркнула это слово и тоном, и жестом, -- скрываться в библиотеке.

Она перечислила еще много-много примеров, когда мистер Даглас "не требовал", "не пресек", "не позвонил в полицию"...

-- ... И вот сейчас, -- она повысила голос. -- Этот русский, принятый в школу без письма родителей, вопреки правилу, связан с наркотиками...

-- Прошу прощения, мисс Орр, все это еще не установлено, -- вежливо заметил "Барышников" и вскинул ногу в начищенном до блеска казенном ботинке на ногу.

-- Однако известно, что он работал с этим Барри в отеле, который на востоке Торонто был центром продажи наркотиков... В школу проникла марихуана, на которую уже никто не обращает внимания, а теперь и героин, и кокаин. Как он попал в школу? Не доставлялись ли наркотики русским, несомненно, сохранившим старые связи? Все! Благодарю за внимание.

Больше никто высказываться не собирался, и офицер конной полиции сказал, не повышая тона:

-- Мистер Эндрю! Пока идет следствие, мы по-прежнему должны быть уверены, что вы не покинете Торонто.

-- А я и не собираюсь покидать город! Нужно где-то расписаться? -Андрейка вскочил со стула.
[1] [2] [3] [4]