Глава 11
[1] [2] [3] [4]Миссис Хеггенер остановилась у двери, толкнула, ее, и она со щелчком захлопнулась. Высоко держа голову, хозяйка гостиницы повернула лицо к Майклу, вытащила из прически заколку, и пепельные волосы, отливающие медью в свете камина, рассыпались по плечам и упали на грудь.
– А теперь, – сказала она, серьезно глядя на Майкла, – погасите, пожалуйста, свет.
Внешность Евы таила в себе обман. При таком росте и узком лице, решил Майкл, у Евы должно быть худощавое, угловатое тело, которое скрывалось под свободным черным платьем. Но теперь он увидел, что его линии отличаются плавностью. Оно было вскормлено на венских пирожных и густом горячем chaucolat mit schlag[11] из лучших confiseries[12] старой столицы австро-венгерской империи.
Аскетическое лицо также оказалось иллюзией. В ее вкусах и поведении не было ничего аскетического. Майкл наслаждался возвращением мужской силы и охотно шел навстречу требованиям искушенной Евы. На балах при дворе, должно быть, одна из ее бабушек вела за собой в турах вальса своего кавалера, а не наоборот. Уткнувшись в душистые волосы Евы, Майкл вдруг подумал: «Видела бы меня сейчас физиотерапевт».
Он не имел понятия о том, сколько времени прошло до того момента, когда она откатилась в сторону и вытянулась рядом с Майклом, положив на него ногу. Ева удовлетворенно вздохнула.
– Еще один способ забыться, – сказала она. – Возможно, лучший.
Он с досадой отметил, что она воспринимает его как партнера по спорту, и это ему не понравилось. Теплота, подумал Майкл, ей не свойственна.
– Надо же, все европейцы твердят, что американцы не умеют заниматься любовью. И я их слушала. – Усмехнувшись, она придвинулась к Майклу и поцеловала его в шею под ухом. – Ты сказал, что останешься по крайней мере до конца сезона. Если понравится. Тебе понравилось?
– Весьма.
Она снова усмехнулась:
– Это по-американски. Лаконичный стиль янки.
Синдром Гари Купера. Австриец сейчас полчаса декламировал бы мне Гейне или Шиллера.
– К сожалению, я ничего не знаю наизусть из Гейне и Шиллера. Следующий раз я попробую вспомнить Йитса. «Я стар и сед…»
– Ты вовсе не так стар и сед, как думаешь.
– Сегодня – да.
Знала бы она, что он пережил с того момента, как они с отцом Трейси едва не утонули возле Лонг-Айленда!
– Сегодня – да, – задумчиво повторила Ева. – Я воспринимаю это как комплимент.
– Это действительно комплимент.
– Какой, по-твоему, сейчас час?
– Четверть после блаженства, – ответил он, и Ева снова удовлетворенно усмехнулась.
Майкл догадался, что она привыкла слышать любезности от мужчин. Он потянулся к часам, лежавшим на тумбочке, и уставился на светящийся циферблат.
– Двадцать минут пятого.
– Mein Gott[13]. Скоро появятся горничные. Им не следует видеть хозяйку дома, покидающую номер гостя в таком ужасном виде.
Ева быстро поднялась с кровати и торопливо оделась, но волосы оставила распущенными, затем подошла к Майклу и поцеловала его.
– Ты – чудо, – сказал он.
– Леди старалась, – произнесла она, снова поцеловала его и тихо добавила: – Du. Du.
– Что это значит?
– Ты, – сказала Ева. – Ты. Единственное число, второе лицо.
Будь признателен судьбе, подумал он, за те дары, что приносит ночь. Ева ушла, мелькнув безмолвной тенью в последнем отсвете камина.
Майкл потянулся на мягкой постели, наслаждаясь упругостью мышц. Сейчас он не жалел о том, что ему уже не двадцать один год. «Выпадет снег или нет, – подумал Майкл, проваливаясь в сон, – я рано не встану».
10
Ваше здоровье! (нем.)
11
шоколад со взбитыми сливками (нем.)
12
кондитерские (нем.).
13
Боже мой (нем.).
[1] [2] [3] [4]