Глава 11

– У бедняги, – объяснил Элсуорт, – туберкулез. Какая-то новая форма, против которой пенициллин бессилен. Нам будет очень недоставать его, – грустно добавил Элсуорт. – Мистера Хеггенера в городе любят.

– А ее?

– Она и не стремится завоевать симпатии. – Элсуорт зевнул.

Майкл встал.

– Мне пора, – сказал он. – День был насыщенный. Если бы не ты, спать мне в кутузке.

Элсуорт усмехнулся и проводил Майкла до двери. Он посмотрел на небо, втянул носом воздух.

– Похоже, скоро выпадет снег. Как по расписанию. Спи спокойно, Майкл.

Войдя в гостиницу, Майкл увидел ночного портье, который спал, опустив голову на сложенные руки. Майкл тихо подошел к доске с ключами и снял свой с крючка.

В номере он обнаружил разожженный камин, а на столике, стоявшем между двух кресел, Майкл увидел открытую бутылку и пару бокалов. Наверно, Рита подумала, что он кого-то приведет с собой. Интересно, кого именно? Он скинул дубленку и пиджак, бросил полено в огонь, налил вина и блаженно откинулся в кресле, глядя на языки пламени. Завтра выпадет снег, обещал Элсуорт. А вдруг за ночь навалит столько, что утром можно будет кататься? Он слышал о новых крутых трассах, прорубленных через лес, и ему не терпелось их обследовать.

В дверь постучали. Он взглянул на часы. Близилась полночь. Удивленный, он подошел к двери, открыл ее и увидел миссис Хеггенер все в том же длинном свободном черном платье.

– О, – в растерянности произнес Майкл.

– Добрый вечер, – сказала миссис Хеггенер.

– Добрый вечер, – ответил Майкл. – Что-нибудь случилось?

– Нет. Просто я шла по коридору, заметила у вас свет и решила узнать, удобно ли вы устроились.

– Все прекрасно.

Ему показалось странным, что она расхаживает по гостинице посреди ночи.

– Может быть, вам что-нибудь нужно?

– Спасибо, нет.

Она бросила взгляд в глубину комнаты через его плечо:

– Вы позволите мне зайти на секунду и посмотреть, все ли в порядке?

Майкл шагнул в сторону и пропустил миссис Хеггенер. Он уже собрался захлопнуть дверь, но передумал и оставил ее приоткрытой.

Она прошлась по комнате, изучая ее. Майкл пожалел, что свалил дубленку и пиджак на кресло, а на столе оставил стопку рубашек.

Миссис Хеггенер коснулась рукой батареи:

– Не холодно?

– В самый раз.

– Вино не теплое? – спросила она. – Можно попросить лед.

– Спасибо, вино отличное.

Он смутился. Близость красивой женщины, оказавшейся в столь поздний час у него в номере, навела Майкла на мысль – а вдруг с ней… «Я же ничего не теряю, – подумал он и решился. – В конце концов, она совершеннолетняя».

– Выпьете со мной? Здесь два бокала.

– Вижу, Рита не одобряет, когда пьют в одиночку. – Она опустилась в кресло напротив него, закинула ногу на ногу, демонстрируя точеные икры и хорошенькие лодыжки. Держалась она непринужденно.

Он сел и налил вино им обоим.

– А мне говорили о вас сегодня вечером, – сказала миссис Хеггенер.

– Правда?

«Может, стоит оборвать пустую светскую беседу, схватить ее и посмотреть, что из этого выйдет?» – мелькнула у Майкла мысль. К нему уже пришла уверенность, что все будет не так, как в Нью-Йорке.

– Заглянул ваш старый знакомый, Дэвид Калли. Он возвращался с собрания и занес мне план соревнований и занятий до конца года. Он хозяин лыжной школы и через меня информирует туристов. Дэвид – любимец города. Наверное, это единственное место, где помнят, что однажды он выиграл все соревнования на Западе. – Она вздохнула. – Такова слава. Особенно в Америке. Человек вспыхивает и исчезает. Мне жаль мистера Калли, хотя он вполне доволен собой, своей семьей и детьми. Он сказал, что вы когда-то ухаживали за его женой, Нормой.

– Это не совсем так, – возразил Майкл.

– Он шутил, – пояснила миссис Хеггенер. – Дэвид сказал, что вы были еще тот жеребчик, женщины вам проходу не давали.

– Тогда я был молод и полон сил, – беспечно сказал Майкл, хотя ему не нравился оборот, который приняла беседа. Его всегда задевало выражение «жеребчик», а в устах миссис Хеггенер оно звучало особенно цинично и вызывающе.

– Дэвид сказал, что вы первоклассный инструктор, он попытается заполучить вас снова.

– Он так сказал?

– Вы удивлены?

– Мне казалось, мы расстались далеко не дружески. Меня ждали дела.

– Понимаю. Вы собираетесь работать в школе?

– Я думал об этом.

– Дэвид сказал, что охотно вас возьмет. Инструкторов не хватает. Недавно установили новый подъемник, он должен окупиться.

– Возможно, я загляну к нему.

– Я тоже катаюсь, – сказала миссис Хеггенер. – Но я из тех робких начинающих, которые не рискуют спускаться одни, без тренера.

– Позвольте заметить, вы не производите впечатление робкой женщины, миссис Хеггенер.

– Меня зовут Ева, мистер Сторз. Внешность обманчива. Не забывайте, в гостинице я чувствую себя как дома. На горе – совсем другое дело.

Она подалась вперед, наливая обоим вина, ткань платья слегка обтянула ее грудь. Ева поставила бутылку и откинулась на спинку кресла.

– Я хорошо знаю всех здешних инструкторов, – сказала она. – Слишком хорошо. Как и в Европе, они неинтересные собеседники. Сельские парни, которые хорошо смотрятся, только когда мчатся с горы. У меня на родине их называют – крестьяне. В Америке так говорить не принято.

– Да, – согласился Майкл. – У нас есть только средний класс и верхушка общества.

Она посмотрела Майклу в глаза:

– Мне почему-то кажется, что с вами мне не будет скучно.

Готовится к заключительной атаке, подумал Майкл и с иронией заметил:

– Вы мне льстите, мадам.

– Ева, – поправила она.

– Ева, – повторил Майкл.

– Если я попрошу Дэвида, он назначит вас моим личным инструктором. Я плачу деньги школе, а она – вам. Заключим официальный договор.

– Превосходно, – сказал он и посмотрел на часы. Половина первого, а разговору не видно конца. Будь он проклят, если сделает первый шаг.

– А если окажется, что вам и со мной скучно? Она пожала плечами: – Я скажу Дэвиду, что вы мне не подходите. Что вы катаетесь слишком медленно или слишком быстро для меня, или чересчур требовательны. Попрошу его заменить вас кем-нибудь другим.

Вот стерва, подумал Майкл и спросил:

– Вы катаетесь каждый день?

– Нет. Время от времени. В основном после ленча. Но я люблю всегда иметь под рукой инструктора – на тот случай, если у меня внезапно возникнет желание подняться в гору. Когда на душе тяжело, я катаюсь чаще. Это помогает забыться.

Теперь ее голос звучал глуше, а акцент стал заметнее. «Неужели она пила весь вечер, да еще одна?» – подумал Майкл.

– Я благодарю Господа за то, что даровал нам зиму, – грустно пробормотала она.

– Почему вы хотите забыться?

– Потому что я живу в чужой стране.

Она, казалось, вот-вот заплачет, и Майкл подумал, не из той ли она породы женщин, что слезами укладывают мужчин в постель.

– Потому что чаще всего я вижусь с мужем в больницах, клиниках, бог знает где; стоит ему услышать об очередном враче, придумавшем новый метод лечения или спасшем кому-то жизнь, как он мчится к нему… Когда же он дома, я превращаюсь в сиделку. Я умоляю его отвезти меня домой, а он вечно обещает: «Хорошо, дорогая, возможно, в следующем году мы поедем туда». Он там родился…

– Я знаю, – перебил ее Майкл. – Элсуорт мне говорил.

– …но сейчас он не в силах провести в Австрии больше двух недель. Он говорит – это умирающая страна, ему там жутко.

В конце концов в душе Майкла проснулось сострадание – то ли к этой едва не плачущей женщине, которая, возможно, разыгрывала спектакль, то ли к ее обреченному мужу – этого он и сам не знал.

Он подался вперед и коснулся ее прохладной, неподвижной, податливой руки.

– Я постараюсь не спешить, не отставать, не предъявлять чрезмерных требований, – сказал Майкл.

Он уже сам не понимал, играет он или на самом деле хочет ее утешить.

– Вы обещаете? – страстно прошептала миссис Хеггенер, взволнованно дыша.

– Да.

– Посмотрим, – резко сказала она, отдернула руку, вскочила и бросилась к двери.

Сбитый с толку Майкл взглянул на нее и подумал: «Что все это значит?»
[1] [2] [3] [4]