ГЛАВА СЕДЬМАЯ

[1] [2] [3]

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

I

«Дорогой сынок, – было написано прилежным, как у школьницы, почерком, – твой брат Рудольф дал мне твой адрес в Нью-Йорке, и я решила воспользоваться такой возможностью, чтобы написать моему пропавшему мальчику после стольких лет разлуки».

Ну вот, подумал он, еще только этого не хватало! Он только что пришел домой, и письмо лежало на столике в коридоре. Тереза громыхала кастрюлями на кухне, а их малыш что-то бормотал, словно индюк.

– Я пришел, – крикнул он на ходу, направляясь в прихожую. Сел на кушетку, отпихнув ногой игрушечную пожарную машину. На покупке этой оранжевой атласной кушетки настояла Тереза. Он держал письмо в руках, не зная, что с ним делать: если выбрасывать, то куда и когда.

Вошла Тереза в своем фартуке, капельки пота выступили на ее кукольном, напудренном лице. Их малыш полз за ней на четвереньках.

– Тебе письмо, – сообщила она. После того как ей стало известно о приглашении на боксерский матч в Англию, она была не особенно дружелюбно к нему настроена.

– Да, вот оно.

– Почерк женский.

– Ты что? Письмо от матери!

– Так я тебе и поверила!

– На, посмотри сама! – Он сунул ей письмо под нос.

Тереза покосилась, стараясь прочитать текст на расстоянии. Она страдала близорукостью, но наотрез отказывалась носить очки.

– Слишком красивый почерк для мамаши, – сделала она вывод, неохотно выходя из гостиной. – Ну вот, теперь еще и мать. Твоя семейка растет не по дням, а по часам.

Она пошла на кухню, подхватив на ходу малыша. Тот завопил, ему хотелось остаться с отцом.

Чтобы позлить Терезу, Томас решил прочитать письмо. Что же старой стерве нужно?

"Рудольф подробно рассказал мне о вашей встрече, – читал он, – и, должна признаться, я пришла в ужас, узнав о той профессии, которую ты себе выбрал. Хотя, конечно, удивляться особо нечему, зная характер твоего отца и тот пример, который он тебе подавал, ежедневно колошматя этот ужасный мешок с песком, висевший во дворе нашего дома. Ну, как бы там ни было, ты, по крайней мере, честно зарабатываешь себе на жизнь. Рудольф мне сказал, что ты остепенился, женился, у тебя сын, и все вы, судя по всему, счастливы.

Рудольф ничего мне не рассказал о твоей жене, но хочется надеяться, что вы с ней живете лучше, чем я с твоим отцом. Не знаю, говорил ли тебе Рудольф об отце. Он в один прекрасный день исчез. Вместе с нашей кошкой.

Я плохо себя чувствую, и, по-видимому, дни мои сочтены. Мне очень хотелось бы приехать в Нью-Йорк, чтобы повидать моего сына и внука, но мне не выдержать поездки. Если бы Рудольф купил себе машину, а не мотоцикл, на котором он все время гоняет по городу, то, может, я бы и приехала. Была бы машина, Руди мог бы возить меня в воскресенье в церковь, чтобы я могла постепенно замаливать свои грехи за годы, прожитые без Бога, в безверии, которое твой отец мне насильно навязывал. Но жаловаться, право, грех. Рудольф очень ко мне внимателен, он заботится обо мне, купил телевизор, и с ним мои дни более или менее сносны. Он так занят своими проектами, что возвращается домой поздно, только чтобы поспать. Судя по тому, как он одевается, он процветает. Но он всегда умел одеваться хорошо, и у него всегда были карманные деньги.

Честно говоря, я не мечтаю о том, чтобы наша семья воссоединилась. Потому что я вычеркнула из своего сердца твою сестру, для этого было достаточно веских причин, но если бы воссоединились мои сыновья, то я бы заплакала от радости.

Всю жизнь я сильно уставала, трудилась не покладая рук, вела непримиримую борьбу с пьянкой твоего отца и не могла проявлять к тебе свою любовь и внимание, но, может быть, сейчас, когда я доживаю последние дни, между нами установится мир?

По словам Рудольфа я поняла, что ты не был с ним очень любезным. Может, на то у тебя свои причины. Он стал человеком холодным, хотя в уме ему не откажешь. Если тебе не хочется его видеть, то я сообщу, когда его не будет дома, – а теперь это случается чаще и чаще; его не бывает дома целыми днями, – мы могли бы с тобой повидаться, и никто нам не помешает. Поцелуй за меня внука.

Твоя любящая мать".

Боже праведный, подумал он, голос из могилы.

Он сидел, держа в руках письмо, глядя перед собой, вспоминая о годах, проведенных в пекарне, годах, когда он жил в доме вместе со всеми, но ему казалось, что он живет в ссылке, о том дне, когда его отправили в другой город и когда он дал зарок больше никогда не видеться со своей семьей. Он не слышал, как Тереза на кухне бранила малыша. Может быть, навестить старуху, послушать ее жалобы на ее любимого Рудольфа, на этого умницу со светлой головой. Правда, уже поздно. Но лучше поздно, чем никогда.

Он попросит машину у Шульца, отвезет мать в церковь. Да, он так и поступит. Пусть вся их сволочная семейка увидит, как все они сильно заблуждались в отношении его, Томаса.

II

Мистер Маккенна, благообразный, похожий на олдермена старик, бывший полицейский, а ныне частный детектив, занимающийся расследованием частных дел, вытащил из своего опрятного черного портфельчика из тюленевой кожи отчет, положил его перед Рудольфом на его письменный стол.

– Думаю, здесь собрана вся исчерпывающая информация об интересующем вас человеке, – сказал добродушный толстячок, потирая свою лысину и аккуратно положив рядом на стол темную фетровую шляпу с полями. – По сути дела, расследование оказалось довольно простым и непродолжительным, а результаты превосходны. – Казалось, в голосе детектива проскальзывают нотки сожаления из-за такой неискусной простоты Вилли, не потребовавшей особого напряжения от такого опытного профессионала, как он, Маккенна. – Думаю, с помощью любого достаточно компетентного адвоката без особых трудностей истица сумеет добиться развода в полном соответствии с законом штата Нью-Йорк о прелюбодеянии. Не вызывает никаких сомнений, что она – потерпевшая сторона. Абсолютно никаких.

Рудольф с неприязнью посмотрел на аккуратно отпечатанные на машинке листочки. Выходит, подслушивание телефонов – дело очень и очень простое, проще пареной репы. Всего за пять долларов портье в отеле разрешает установить в номере подслушивающее устройство. Секретарши выуживают разорванные любовные письма из мусорных корзинок и старательно склеивают клочки всего за пару долларов – стоимость обеда в закусочной. Отвергнутые любовницы с радостью дадут показания против своих бывших любовников. Доступ к полицейским архивам ничем не затруднен, можно запросто получить секретные показания свидетелей, проведенные в том или ином комитете. В общем, даже не верится. Но это на самом деле так.

Рудольф, подняв телефонную трубку, попросил соединить его с квартирой Гретхен. Он слушал, как оператор выполнял его заказ. Занято. До него донеслись короткие хриплые гудки. Он, повесив трубку, подошел к окну, отдернул шторы, выглянул через стекло. Холодный серый день. Внизу по тротуару, наклонившись вперед, подняв воротники, упрямо наперекор упругому ветру шли пешеходы. Самый подходящий денек для бывшего полицейского.

Рудольф снова подошел к телефону, снова попросил набрать номер телефона квартиры Гретхен. Опять занято. Он с раздражением швырнул трубку. Ему не терпелось поскорее покончить с этим грязным делом. Он переговорил с приятелем-адвокатом, не упоминая, правда, истинных имен, и тот посоветовал ему немедленно предпринять кое-какие действия. Потерпевшая сторона должна вместе с ребенком покинуть общую квартиру еще до возбуждения дела, если только ей не удастся заставить своего мужа съехать с квартиры. Ни при каких обстоятельствах потерпевшая сторона ни в коем случае не должна ночевать под одной крышей с ответчиком.

Прежде чем позвонить Вилли и сообщить ему об отчете частного детектива, нужно все сообщить Гретхен, сказать ей о своем намерении немедленно поговорить обо всем с Вилли.

Он снова поднял трубку. Опять занято! Судя по всему, потерпевшая сторона занимается обычным трепом. С кем, интересно, она беседует? С Джонни Хитом, этим тихим блондином-любовником, или с каким-то другим мужиком из тех, с которыми, по ее словам, она больше не хотела спать. Самая доступная шлюха в Нью-Йорке. Его сестра.

Рудольф посмотрел на часы. Без пяти четыре. Вилли к этому времени наверняка вернулся в офис и теперь расслабляется, дремлет со счастливым видом после рюмки мартини.

Рудольф снова поднял трубку, попросил соединить с офисом Вилли. Две секретарши задребезжали своими развязными сладкоречивыми голосками, демонстрируя привычный шарм официального лица по связям с прессой.

– Привет, – сказал Вилли, взяв трубку. – Привет, принц купцов. Чем обязан такой чести? – По голосу чувствовалось, что он уже хватил, как минимум, три мартини.

– Вилли, немедленно приезжай ко мне в отель.

– Послушай, малыш, я тут немного занят и…

– Вилли, прошу тебя, приезжай ко мне немедленно.

– О'кей, – ответил он недовольным голосом, – только закажи мне что-нибудь выпить…

Не получив желанной выпивки, Вилли сидел на стуле, на котором только что до него сидел частный детектив Маккенна, и внимательно читал отчет. Рудольф смотрел в окно. Он услыхал, как Вилли, зашуршав бумагой, положил отчет на стол.

– Ну, – сказал Вилли. – Да, я, кажется, немного пошалил. Какой гадкий мальчишка! Ну и что ты собираешься делать с этим? – Он постучал пальцем по отчету.

Рудольф взял подколотые вместе листочки и разорвал отчет на мелкие клочки. Бросил их в мусорную корзину.

– Что это означает? – спросил Вилли.

– Это означает, что я не намерен с этим возиться, – сказал Рудольф. – Никто этого больше не увидит и никто не должен ничего знать об этом. Если твоя жена хочет от тебя развода, то пусть сама решает как.
[1] [2] [3]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.