ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ (1)

[1] [2] [3] [4]

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

I

Спортзал начальной школы возле дома Джордаха был открыт до десяти вечера пять дней в неделю. Том Джордах два-три раза в неделю ходил туда поиграть в баскетбол или просто потрепаться с ребятами, а то и поиграть в кости в туалете, спрятавшись от глаз учителя физкультуры, который постоянно был занят судейством непрерывно длящихся на площадке баскетбольных поединков.

Тома, единственного из мальчишек его возраста, ребята постарше допустили к азартной игре. Он добился этого права собственными кулаками. Однажды, когда шла игра, он, протиснувшись между двумя игроками, опустился на колени, поставил на кон свой доллар и бросил, обращаясь к Санни Джексону: «Сейчас я тебе покажу!» Санни Джексон – крепко сбитый, сильный, драчливый парень, признанный главарь ватаги ребят, постоянно слонявшихся возле школы. Ему было девятнадцать, и его скоро должны были призвать в армию. Том нарочно выбрал для своего «дебюта» Санни. Тот, бросив презрительный взгляд на нахального новичка, ногой отодвинул доллар Томаса.

– Отваливай отсюда, сопляк, – сказал он. – Здесь играют настоящие мужчины!

Ни секунды не колеблясь, Том, не поднимаясь с колен, нанес ему удар тыльной стороной руки. Началась драка, и Том вышел из нее победителем, заслуженно заработав свою репутацию смельчака. Он подбил Санни глаз, разбил губы, а потом приволок его в душ и там, открыв кран, держал минут пять под холодной водой. С того дня, как только Том подходил к группе игроков в спортзале, все перед ним расступались. Сегодня игры не было. Один долговязый парень двадцати одного года, по имени Пайл, уже отслуживший в армии, демонстрировал парням самурайский меч, который, по его словам, он сам отобрал у японца во время сражения на Гуадалканале. Его трижды после приступов малярии комиссовывали из армии, а однажды он чуть вообще не отдал концы. До сих пор его кожа была желтоватого цвета.

Том скептически слушал, как Пайл увлеченно рассказывал о своем подвиге, как он бросил ручную гранату в пещеру, просто так, на удачу, и услыхал чей-то дикий вопль, а когда ползком, держа в руках пистолет, забрался туда, обнаружил убитого японца, а рядом на земле лежал вот этот меч. Том понимал, что Пайл хочет показаться ребятам этаким отважным Эрролом Флинном из Голливуда, а не простым парнем из Порт-Филипа, которого по службе занесло на острова Тихого океана. Но он молчал, сейчас он был в миролюбивом настроении, к тому же нельзя бить такого больного и желтого парня.

– Через две недели, – продолжал хвастаться Пайл, – этим мечом я отсек голову японцу.

Кто-то дернул Тома за рукав. Это был Клод, одетый, как всегда, в приличный костюм с галстуком, он мямлил:

– Послушай, мне кое-что тебе нужно сказать, пошли отсюда…

– Погоди, дай дослушать, – отмахнулся Том.

– Остров мы уже взяли, но повсюду еще прятались японцы, – продолжал Пайл, – они нападали по ночам, обстреливали нашу зону и убивали наших парней. Наш командир просто трясся от страха, только что не трижды в день высылал патрули. Он приказал очистить остров от японцев, прикончить всех до одного, этих ублюдков.

Так вот, однажды я оказался в одном из таких патрулирований. Мы увидели какого-то япошку, он пытался перейти вброд небольшую речушку. Мы его ранили, но легко, и, когда подошли к нему, он сидел на земле, заложив руки за голову, и что-то лопотал. В нашем патруле не было офицеров, только один капрал и шестеро рядовых, вот я и говорю ребятам: «Послушайте, парни, посторожите его, а я сбегаю за своим самурайским мечом, и мы повеселимся – устроим ритуальную казнь». Капрал немного струсил, потому что у нас был строгий приказ доставлять в часть всех военнопленных, но, как я сказал, офицеров в патруле не было, а эти подонки издевались над нашими парнями, а потом отрубали им головы. Такой же казни, несомненно, заслуживал и этот ублюдок. Мы проголосовали, потом парни привязали этого мудака к дереву, а я сбегал за своим самурайским мечом. Мы заставили его встать на колени, как положено в таких случаях, он бухнулся на землю – дело-то знакомое. Меч был мой, мне и предстояло его казнить. Я высоко взмахнул им и со свистом, с размаха, опустил – хрясь! – и его голова покатилась по земле, как кокосовый орех, а глаза, как у живого, – открыты! Кровь брызнула и залила все вокруг футов на десять. Да, скажу я вам, – заключил Пайл, любовно поглаживая острие меча, – меч – это вам не хухры-мухры!

– Болтун! – громко сказал Клод.

– Что ты сказал? – спросил сбитый с толку Пайл, заморгав от неожиданности. – Ну-ка повтори!

– Я сказал – болтун. Вранье все это, – дерзко повторил Клод. – Ты никогда никому не отсекал головы. Могу поспорить, ты купил этот меч в лавке сувениров в Гонолулу. Мой брат Эл тебя хорошо знает, он сказал, что ты такой трус, что не способен убить даже кролика.

– Послушай, ты, пацан, – возмутился Пайл, – хотя я человек больной, я тебе накостыляю так, что в жизни не забудешь, если ты немедленно не заткнешься и не уберешься отсюда вон. Мне никто и никогда не говорил ничего подобного!

– Ладно, жду! – Клод снял очки, положил их в нагрудный карман пиджака. Сейчас, в эту минуту, он казался жалким и беззащитным.

Том вздохнул. Он заслонил собой Клода.

– Тот, кто хочет побить моего друга, – сказал он грозно, – прежде должен будет убрать с дороги меня.

– Ну что ж, я не прочь! – Пайл передал меч одному из мальчишек. – Ты еще, конечно, слишком зеленый и, по-моему, здесь новичок.

– Оставь его в покое, Пайл, – предостерег парень, которому он отдал меч. – Он убьет тебя.

Пайл с тревогой посмотрел на окруживших его подростков.

– Я вернулся с Тихоокеанского фронта, – громко сказал он, – не для того, чтобы ввязываться в драку с каждым пацаном в родном городе. Отдай мой меч, меня ждут дома.

Он отступил. Остальные пошли вслед за ним, и в туалете остались только Том и Клод.

– Чего это ты вдруг выступил? – раздраженно спросил Том Клода. – Пайл не сделал тебе ничего плохого. И ты прекрасно знаешь, что его дружки не позволили бы мне вздуть его.

– Просто хотелось посмотреть на их лица, – сказал Клод, широко улыбаясь и смахивая ладонью капли пота со лба. – Только и всего. Все решает сила, только сила.

– Ты когда-нибудь отправишь меня на тот свет со своей голой силой, – зло бросил Том. – Ну, выкладывай, что ты там хотел сообщить мне?

– Я видел твою сестру!

– Вот так новость! Он видел мою сестру. Да я ее вижу каждый день. Иногда даже по два раза. Ну и что из этого?

– Но где я ее видел? Перед универсамом Бернстайна. Я проезжал мимо на мотоцикле и подумал: что она тут делает? Я заехал с другой стороны квартала и увидел, как она садится в «бьюик» с открытым верхом, а какой-то парень открывает ей дверцу. Она перед магазином ждала его, это точно.

– Подумаешь, большие дела, – сказал Том. – Ну прокатились на «бьюике», эка невидаль!

– Может, тебе интересно будет узнать, кто сидел за рулем машины? – За линзами очков глаза Клода заблестели, ему не терпелось поскорее выложить важную информацию. – Когда узнаешь, просто упадешь.

– Не бойся, не упаду. Так кто?

– Мистер Теодор Бойлан, эсквайр, – сказал Клод. – Вот кто. Ну, как тебе это нравится? Тебе светит перспектива подняться вверх по социальной лестнице.

– Когда ты их видел?

– Час назад. Я повсюду искал тебя.

– Вероятно, он подвез ее до госпиталя. Гретхен по вечерам дежурит в госпитале.

– Сегодня вечером она ни в какой госпиталь не пошла, приятель, – сказал Клод. – Я проследил за ними. Они поехали по дороге на холм. В его дом. Сегодня ночью твоя сестренка не будет ночевать дома, могу побиться об заклад. Поезжай, поищи ее в поместье Бойлана.

Том колебался, не зная, что сказать.

Одно дело, если она крутит любовь с молодыми парнями, своими сверстниками, едет на машине к загону для влюбленных возле реки, чтобы там пообжиматься. Можно подразнить ее потом. Показать себя «отвратительным парнем», как она иногда его называет. Другое дело, если она якшается с таким стариком, как Бойлан, большой «шишкой» в городе. Нет, лучше во все это не встревать. Кто знает, к чему все это может привести.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.