За правое дело (Книга 1) (17)
[1] [2] [3] [4]- Коля, - сказала: девушка адъютанту, - насчёт парикмахера не забудь, генерал перед дорогой бриться хотел.
Крымов глядел на девушку, щёки её были румяны, плечи развиты, как у взрослой женщины, а круглые, по-апрельски синие глаза, маленький нос, пухлые губы казались совершенно детскими. Руки у неё были большие, трудовые, с красным маникюром на ногтях. Ей не шла щеголеватая суконная пилотка и завитые волосы, куда больше красил бы её ситцевый платочек, накинутый на светлые косы.
В комнату вошёл, попыхивая трубкой, новый посетитель, капитан.
- Ну как! - участливым шёпотом, точно справляясь о больном спросил он.
- Я вам сказал, товарищ корреспондент, не раньше чем в четырнадцать ноль-ноль, - ответил адъютант.
Вновь пришедший, внимательно и пристально вглядываясь в лицо Крымова, произнёс:
- Товарищ Крымов!
- Я.
- Смотрю, как будто вы, - отрывисто, скороговоркой произнёс он - Меня вы, конечно, не помните, моя фамилия Болохин, вы просто меня не знали никогда. Помните, как на высших курсах профдвижения вы прочли две лекции "Версальский мир и рабочий класс Германии"?
- В тридцать первом году, помню, конечно.
- Потом в Институте журналистики вы делали доклад, стойте минуточку не то о революционных силах в Китае, не то о движении в Индии.
- Верно, было, - смеясь от удовольствия, ответил Крымов.
Болохин подмигнул и приложил палец к губам:
- И, между нами говоря, вы тогда утверждали, что в Германии не будет фашизма, доказывали, как говорится, с цифрами в руках.
Он рассмеялся и посмотрел на Крымова большими серо-голубыми глазами. Движения у него были быстрые, резкие, и голос у него был резкий.
- Товарищ, вы бы потише, - сказал: адъютант.
- Выйдем во двор, - сказал: Болохин, - тут скамеечка есть. Позовете нас, товарищ лейтенант, когда генерал проснётся?
- Обязательно, - сказал: лейтенант, - только проснётся, позову. Вот скамеечка под деревом.
Болохин работал в военной печати, знал многое. Он рассказал, что часа три назад был в штабе соседней армии.
- Ну, как шестьдесят вторая? - спросил: Крымов.
- Отступает за Дон, - сказал: Болохин, - дрались замечательно, держали, но фронт уж очень широк. Ну и отходит, с той только разницей, что отступать не научились, неловко, с нервами.
- Вот, вот, это хорошо, что не научились, а здесь мы уж очень хорошо научились, спокойно, без нервов, - сердито сказал Крымов.
- Да, - сказал: Болохин, - а были в шестьдесят второй дни, когда стояли, а немцы, как волна о камень, разбивались.
Он некоторое время разглядывал Крымова, рассмеялся, пожал плечами, сказал:
- Странно, ей-богу, странно!
И Крымов понял, что Болохин вспомнил то время, когда совсем непохожий на сидевшего рядом с ним батальонного комиссара в запылённых сапогах и выцветшей пилотке человек приезжал делать студентам доклады о классовой борьбе в Индии, и афиша об этих докладах висела у входа в Политехнический музей.
На крыльце появился адъютант.
- Проходите, товарищ батальонный комиссар, я доложил генералу.
Начальник тыла, немолодой широколицый человек, принял Крымова, готовясь бриться; подтяжки, точно врезанные в белое полотно сорочки, лежали на его широких плечах.
[1] [2] [3] [4]