ДЖЕЙМС МАК-ИНТОШ. «ГЕНИЙ» НЕ МОЖЕТ ОШИБАТЬСЯ (1)

— Марк, ведь вы — особый случай! После ухода моего отца вы должны были стать начальником Службы безопасности. Отец считает, что сделали большую ошибку, назначив не вас, а Д.

— А когда ты начала работать агентом?

— Около года назад… Отец был против этого.

— Я думаю! Знает ли он, что ты выступаешь в роли «радужной девушки»?

— Конечно, нет.

— Что же ты напишешь про меня в рапорте?

— Что я могу написать, кроме того, что вы узнали меня? Значит, ничего не получилось.

— Скажи мне еще одно: когда именно ты получила это задание?

Она немного поколебалась, а затем ответила:

— За несколько минут перед тем, как я «подцепила» вас.

— Значит, уже после того, как Д. получил мое заявление об отставке, — задумчиво произнес Марк.

Когда он обнял ее, Паула неловко отодвинулась. Девушке было не по себе. Она действовала по приказу свыше и старательно играла свою роль. Но теперь ее служебные обязанности и личная жизнь переплелись самым невероятным образом. Ох, как трудно держать мужчину на должном расстоянии, когда она сама только что старалась казаться проституткой высшего класса.

Марк встал.

— Я решил вести себя, как джентльмен, — заявил он. — Это не оскорбит тебя?

— О нет! — с благодарностью воскликнула Стар.

Однако, едва гость ушел, как девушка бросилась к зеркалу и, нахмурив брови, стала себя разглядывать. Ее огорчило, что он так легко расстался с ней.

Когда на следующее утро Марка вызвали к Д., он не удивился.

Начальников Службы безопасности всегда называли только первой буквой фамилии, но, к сожалению, в разведке существовал предел засекречивания. Не всегда же эти люди были большими начальниками; когда-то они работали рядовыми сотрудниками, и, пока их не повышали в должности или не переводили куда-нибудь, чтобы отделаться от них, все сослуживцы знали их полное имя.

Марк работал вместе с Д., когда тот еще не был начальником, и оба они подчинялись С.

Д. был рыхлый, с виду простодушный человек лет тридцати пяти. Он не испытывал к Марку дружеских чувств и не находил нужным скрывать это.

— Я получил вчера ваше письмо, — начал он сухо. — Почему, если вы были так уверены в невиновности Кэрра, вы своевременно не приняли меры?

— Это сложный вопрос, — сказал Марк. — И, прежде чем я на него отвечу, подумайте: не лучше ли вам не задавать его?

— Допустим, — устало согласился Д. — Беру свои слова обратно. Не сомневаюсь, что вы уже не раз говорили об этом Бергстейну и всячески подчеркивали, что полгода назад я повысил в должности его, а не вас… И теперь вы решили подать в отставку?

— Я хочу уйти не только из-за случая на Военно-морской верфи, — пояснил Марк.

— Это мне известно. Знаю я и то, что Стар ничего не удалось вытянуть из вас… Послушайте, Марк… Я всегда недолюбливал вас и охотно представил к повышению Бергстейна, сделав его вашим начальником, — думал, что работа КР после этого улучшится… Но вы не должны уходить в отставку, для вас есть работа здесь.

И он показал на дверь, ведущую в помещение за кабинетом.

— Разрешите идти? — спросил Марк.

— Да, пройдите туда. А если захотите поговорить со мной, я буду у себя. Только вряд ли этот разговор доставит мне удовольствие.

Марк неторопливо встал. Ему хотелось оттянуть время, подробнее расспросить Д. Но тот недвусмысленно дал понять, что не намерен объясняться с ним.

Пока Марк шел к двери, в его мозгу промелькнули разные предположения: что ожидает его в комнате за кабинетом? Может быть, газовая камера? Или его просто прикончат парни из Службы безопасности? А вдруг там Стар?

Но, войдя туда, Марк увидел только письменный стол, на котором лежала толстая папка с бумагами. Рядом с ней — графин с водой. Возле стола — стул. Больше там ничего не было. Даже телефона. Марк сел и раскрыл папку.

Через несколько секунд он вскочил, как ужаленный, и отшвырнул папку, словно это было раскаленное железо.

Когда-то, в незапамятные времена, Секретная служба была действительно секретной — настолько секретной, что ни один сотрудник не знал, чем занимается другой. Одни шпионы шпионили за другими, те в свою очередь шпионили за третьими, и в конце концов никто толком не понимал, чего ищет, а если бы кто-то что-то и нашел, то не понял бы, к чему все это.

Нередко возникали совершенно комедийные ситуации, когда А. выслеживал Б., Б. выслеживал В., а В. выслеживал Г., который выслеживал А. Это было бы смешно, если бы зачастую люди не жертвовали жизнью, пытаясь засечь телефонные разговоры каких-нибудь пустомель или засекретить информацию, опубликованную в технических журналах.

Появление электронного мозга коренным образом изменило это положение. Ибо «Гений» знал все. И «Гений» не болтал.

«Гением» называлась огромная электронно-вычислительная машина. В ячейках ее памяти, занимавших тысячи кубических метров, хранились все сверхсекретные материалы, касавшиеся современной цивилизации, причем аппарат поглощал эту информацию, но никогда не выдавал ее обратно. «Гений» был счетно-решающим устройством, а не справочной библиотекой. Он мог руководить операциями всей Службы безопасности, но давал только указания, а не информацию.

Однако последнее слово оставалось не за «Гением»: в конце концов это была только машина. Окончательное решение принимал начальник Службы безопаснести. Правда, в девяти случаях из десяти он просто ставил печать на директивы, полученные от «Гения»; но, если они оказывались неприемлемыми, начальник должен был выявить ошибку и принять надлежащие меры.

Марк вспомнил один такой случай, когда «Гений» потребовал расстрела двадцати пяти человек, включая президента Соединенных Штатов. Эта директива представляла логическое заключение, основанное на анализе конкретной обстановки. Прежде всего надо было думать о войне с Меркаптаном, а контрразведка установила, что по крайней мере трое из этих двадцати пяти работали на врага. В любой момент они могли причинить огромный вред, и стоило расстрелять их всех, чтобы не тратить время на изобличение трех предателей или на доказательство того, что их действительно трое, а не больше. Это было бы единственно правильное решение.

Но С., тогдашний начальник Службы безопасности, понимал, что подобная операция, пусть даже оправданная обстоятельствами, породила бы больше проблем, нежели разрешила. Он предпочитал более гуманные меры.

А «Гению», разумеется, все это было безразлично, он никогда ни на что не реагировал.

«Гений» не сердился, когда начальник обращался к нему с таким вопросом: «Ты дал наилучший вариант решения. Но по причинам, которых тебе не понять, мы не можем воспользоваться им. Дай другой вариант».

Поскольку «Гений» хранил всю информацию внутри себя. Службе безопасности пришлось завести собственную картотеку. Но теперь ее можно было не показывать без особой надобности; больше никогда не возникало путаницы или дублирования операций, проводимых различными отделами или сотрудниками, ибо «Гений» был в курсе всех дел и осуществлял координацию всех действий разведки.

Одновременно с Заданием агент получал все необходимые сведения: ему не разрешалось самому копаться в сверхсекретных материалах. Но вместе с тем агентам не приходилось работать вслепую, так как начальники отделов передавали им все указания «Гения».

Эта система функционировала безотказно, пока два года назад начальником Службы безопасности вместо С. не был назначен Д.

Внимательно просмотрев документы, лежавшие в папке, Марк пришел к определенным выводам.

Прежде всего он понял, что Д. вовсе не собирается его уволить или разрешить уйти в отставку. Напротив, он ждет, чтобы Марк указал ему, в чем он, Д., поступал неправильно. И только поэтому ознакомил Марка со столь секретными материалами.

Было ли это проявлением доверия или отчаяния? Д. ничего не утаил от своего подчиненного. В папке лежали документы, отражающие всю печальную историю действий разведки за последние два года: сначала результаты были весьма значительны, затем — более или менее удовлетворительны, а под конец — совершенно плачевны.

Марк откинулся на стуле, закурил папиросу и пустил к потолку колечко дыма. Он не мог не признать, что Д. выказал немалое мужество, обратившись к неприятному для него человеку (который мог занимать его место!) с просьбой: «Просмотрите эти материалы и скажите, почему я запорол работу. В чем была моя ошибка?»

«…Почему прежде Д. понизил меня в должности, поставив под начало Бергстейна, а теперь, спустя полгода, оказывает такое доверие?» — недоумевал Марк.

Но, знакомясь дальше с бумагами, находившимися в папке, он вскоре нашел ответ и на этот вопрос — свое личное дело.

Д. понизил Марка в должности потому, что полгода назад КР работала лучше других отделов разведки, но все же недостаточно хорошо. Однако с тех пор положение все ухудшалось, и в конце концов КР превратилась в самый отсталый отдел.

Между тем личное дело Марка Суона свидетельствовало, что все его действия были правильны: во всяком случае, он ошибался реже других. Не раз он с честью выходил из самых сложных ситуаций. Неоднократно ему случалось указывать начальству на ошибочность той или иной операции КР, и всякий раз он оказывался прав.

Вероятно, Д. нелегко было обратиться за помощью к Марку, но иного выхода он не видел. Какое бы решение ни принимал Д., оно оказывалось неправильным. А тот, кто мог бы хорошо руководить Службой безопасности, продолжал оставаться в тени.

Человеческие чувства не были чужды Марку, и потому он удовлетворенно ухмыльнулся.

Д. дал Пауле поручение проверить благонадежность Марка; он сделал последнюю отчаянную попытку обнаружить в своем подчиненном нечто такое, что исключило бы возможность обратиться к нему за советом. Но Стар лаконично отрапортовала: «Ничего не вышло. Он сразу раскусил меня».
[1] [2] [3] [4]