СТИВЕН БАРР. КЭЛЛАХЭН И ЕГО ЧЕРЕПАШКИ (3)
Рациональный? Может, здесь-то и была ахиллесова пята чудовища? Что-нибудь абсолютно иррациональное как раз и поставит его в тупик!
Кэллахэн мысленно проверил свой план; может, что и выйдет, если хоть немного повезет, надо только придумать, как направить чудовище на ложный след. Если сделать что-нибудь слишком уж иррациональное, оно просто сочтет это дурацкой выходкой и не обратит на нее внимания. Из кухни донесся едкий чад сгоревшего жаркого. Что бы такое там сотворить — нелепое, но не слишком, а то он не добьется нужного эффекта, Все равно надо будет потом пройти через кухню, иначе ему не осуществить свою конечную цель. Но что, что? Взгляд Кэллахэна остановился на двери в чулан. Сквозь нее виднелась дверца в подполье. И вдруг его осенило. Да, это именно то, что нужно!
Выглянув из комнаты, он скрылся с глаз робота и, тут же юркнув обратно, бесшумно закрыл дверцу в чулан, затем снова выбежал в холл, с силой захлопнув за собой дверь, чтобы вибрация наверняка донеслась до робота. Промчавшись через холл, он влетел на кухню, схватил на бегу тяжелый секач и выскочил в сад.
Он отчаянно рисковал; убедиться в успехе он не мог — медлить нельзя было ни секунды. Весь расчет был построен на том, что робот будет озадачен, увидев закрытую дверцу чулана. Он рассудит, что Кэллахэн форменный идиот, раз спрятался в таком месте, где поймать его проще простого, но ему все же придется выяснить, в чем дело, а на это уйдет время.
Снаружи, возле кухонной двери, проходил провод заземления, спускавшийся по стене от громоотвода, установленного на телевизионной антенне. Одним ударом секача Кэллахэн перерубил его и в ту же секунду вернулся в дом. Он обнаружил, что чудовище даже не потрудилось открыть дверь в чулан… и все же, повидимому, задержалось перед ней, чтобы установить значение этого нелепого явления, и теперь партия была снова в той же ничейной позиции.
Нет, не в той же. У Кэллахэна появилась надежда, пусть слабая: а вдруг молния ударит в антенну. Она уже ударяла и раньше, но не причиняла вреда благодаря заземлению. Так как антенна была высокая, возможно, это повторится. Он не припомнит такой грозы, — а вдруг случится то, чего он ждет… а вдруг! В конце концов, во время каждой грозы в Нью-Йорке молния попадает в Эмпайр-Стейт-Билдинг, и не один, а много раз. Вовсе не обязательно, чтобы это было видно невооруженным глазом: это просто может быть огромная волна напряжения, от которой подскакивает стрелка на шкале соответствующих приборов.
— Нет, — думал Кэллахэн, — я осел… игра не стоила свеч. Я буду все ждать и ждать, гроза утихнет, я постепенно выбьюсь из сил… и тут наступит конец.
С дальнего конца холла донеслись странные заунывные звуки. Кэллахэн узнал голос жены. Он подошел к двери. Аманта сидела, подняв лицо и закрыв глаза, — казалось, она совершенно ушла в себя и все, что вокруг, для нее больше не существует. Она нараспев бормотала что-то. Кэллахэн узнал цыганский джибэ и подумал, уж не молится ли она… но ведь у цыган, кажется, нет молитв.
Темнело, ноги у него подкашивались от усталости и напряжения, и вот тут оно и случилось.
Раздалось шипение, послышалось громкое «щелк», и весь дом в блеске и грохоте заходил ходуном — видимо, молния попала прямо в антенну. В гостиной погас голубоватый свет — перегорел телевизор, часть электрозаряда пробила изоляцию кабеля, и от робота-гиганта посыпались искры. Он застыл на месте и выронил кабель. Из него повалил дым.
В гостиной разгоралось красное марево — удар молнии вызвал пожар, но Кэллахэн прежде всего кинулся к Аманте и размотал шнур, стягивавший ее. Робот не двигался с места, и, оставив Аманту растирать затекшие ноги и руки, Кэллахэн побежал на кухню, набрал ведро воды и поспешил в гостиную.
Пока горел лишь один корпус телевизора, Кэллахэн выдернул штепсель и загасил пламя.
Некоторое время спустя они с Амантой сидели в кухне и пили виски с содовой. Сгоревшее жаркое было выброшено в мусоропровод, окна открыты, чтобы выветрился чад. У них немного кружилась голова.
— У меня оставалась лишь крошечная надежда, — говорил он, — но ведь молния может иметь разную силу, иногда это настолько незначительный электрический разряд, что большинство людей просто его не замечают… Во время грозы молнии ударяют очень часто, особенно если на ровном месте торчит какаянибудь мачта, вроде нашей телевизионной антенны. Но мы получили полную порцию, вернее, не мы, а махина. Думаю, его теперь не починишь. Что скрывать, — чуть смущенно продолжал он, — я тоже начал молиться, после того как перерубил заземление.
— Да, — произнесла Аманта, — я догадалась, что ты придумал. А только я не молилась, милый.
— А что же ты напевала?
Она лукаво взглянула на него, затем пожала плечами и улыбнулась.
— А, вот ты о чем? Это что-то вроде заклинания. Меня выучила ему мать — оно призывает молнии на голову врага… Ну, я слишком зарэккерилась.[17] — Она быстро встала с места. — Тут и за сто лет не управишься с этой духовкой. Ты бы вытащил этого типа из холла, Кэллахэн.
Он глядел на нее с рассеянным видом. Затем встряхнул головой.
— Послушай, совсем из ума вон. Где все черепашки? Я ни одной из них ни разу не видел. Ведь их еще оставалось несколько, когда…
— Они все там, внизу в этой пещере… под лужайкой. Там и Питер…
— О господи! — воскликнул Кэллахэн, кинувшись к двери. — Побегу ему на помощь…
— Успокойся, — остановила его Аманта. — Всю грязную работу они предоставили этой махине. Они сидят кружком и смотрят.
— На что смотрят, ради всего святого?
— Как Питер и Тринадцатая сражаются в шашки. Когда меня связывали и тащили оттуда — они проделали это так быстро, что я и пикнуть не успела, — Питер даже головы не повернул, — он ничего не видел, кроме шашек. И нечего удивляться — Тринадцатая, конечно, выигрывает!