66

66

Анфиса Николаевна, негромко постучав в дверь и отодвинув засов, сказала:

— Выходи… Не прячься… Я же знаю, что ты здесь… Не бойся… Тут никого нет… Фашисты далеко… Патруль только что проехал… Выходи. Я помогу тебе…

Она отступила шага на два от двери. В сарае кто-то зашевелился, скрипнули доски, и громыхнуло ведро. Мама прижала меня к себе… И вот наконец старая дверь тихонько отворилась, и в ней показался… Василий Васильевич!! Он, не глядя на нас, сказал Анфисе Николаевне, совсем как мальчишка:

— Тётенька… вы меня не ругайте… вы меня простите… Я же не воришка… Я очень есть хотел…

Анфиса Николаевна подошла и, никого не стесняясь, заплакала. А Василий Васильевич обнял её одной рукой, а другой смахивал с глаз слёзы. Он всё время кусал губы, наверно, чтобы не разреветься, и говорил:

— Сестрёнка… милая ты моя… сестрёнка… родная…

А Анфиса Николаевна счастливым голосом повторяла:

— Васька… братишка… Слава тебе господи… Счастье-то какое… Васька… разбойник ты всё-таки…

Потом она взяла Василия Васильевича за руку и увела в дальний конец сада к огуречным грядкам. Там они что-то говорили, перебивая друг друга, и Анфиса Николаевна то смеялась, то вытирала слёзы, а мы все в сторонке огорошенно смотрели на них.

Потом Анфиса Николаевна поставила тарелки и рюмки для мужчин и пригласила всех обедать и выпить за самую счастливую в её жизни встречу.

За столом я забыл про еду и старался не пропустить ни одного слова из рассказа Василия Васильевича.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.