33

33

Рано-рано утром Кыш залаял и разбудил меня окончательно. Он просил выпустить его на улицу прогнать кого-то чужого. Я велел Кышу помолчать и дать поспать маме с Анфисой Николаевной и вышел вместе с ним из дома.

— Алёшка!

— Иди сюда! Быстрей!

Я по голосам узнал Севку и Симку. Веры с ними не было.

— Послушай, сможешь днём подежурить вместо Верки? А она сбегает пообедать, — спросил Сева.

— Смогу, — ответил я, даже не поинтересовавшись, где дежурит Вера.

— А мать тебя отпустит? — спросил Симка.

— А почему же не отпустит? — сказал я уверенно.

— Верка лежит в засаде и охраняет Павлика, — объяснил Сева. — Ты примерно в час дня сменишь её. Верке инструктировать тебя будет некогда. Так что учти: если заметишь, как кто-нибудь сделает попытку вырвать у Павлика перо из хвоста, так сразу фотографируй и убегай. У неё там есть «Зоркий» и вспышка. Понял?

— Понял. А бинокль вы мне дадите? — сказал я.

— Насмотришься в другой раз.

— А вы сами куда идёте? — спросил я.

— Не задавай лишних вопросов. Дотошный ты человек, — ответил Сева.

Они ушли. Я проверил заграждение около огурцов. Всё было на месте. И нитки, и оставшиеся два шара.

— Вот так, Кыш, — сказал я, решив убрать шары и нитки. — Зря мы огород городили. Это преступление так и будет нераскрытым.

После завтрака мама сказала Анфисе Николаевне:

— Прямо не верится, что ночь прошла спокойно. По-моему, если написать в «Юный натуралист», как Кыш подружился с кошкой… честное слово, не поверят!

— Но ведь дружит в зоопарке собачка со львом, — сказал я. — И он её не ест вот уже сколько лет.

— Зоопарк — другое дело. Там, возможно, звери дружат от тоски, — объяснила мама.

Анфиса Николаевна, позавтракав, сказала маме:

— Вы, наверно, пойдёте гулять? А я возьмусь за обед.

— Но ведь у нас есть обед! — удивилась мама. — И борщ и котлеты с тушёной капустой. Даже кисель есть!

— Я должна приготовить другой обед, — сказала Анфиса Николаевна.

Мама обиженно промолчала и стала собираться. Тогда Анфиса Николаевна обняла её за плечи и успокоила:

— Ирина, вы чудо, а не повариха. Не обижайтесь. Я ничего не могу объяснить, но мне нужно приготовить другой обед. Без тушёного мяса… без киселя… Обед невкусный, но единственно необходимый. И потом, я вас очень прошу: не возвращайтесь до четырёх часов. Ладно?

— Понимаю… понимаю, — сказала мама. Но я был уверен, что она ничего не понимает так же, как и я, и по дороге на почту спросил:

— Может, она после войны такая… странная?

— Нет. И как тебе не стыдно так думать? Я и сама ничего не понимаю.

— А почему ты сказала, что понимаешь?

— Из чувства такта. Вот почему.

— Что значит «чувство такта»? — спросил я. — Это когда говорят неправду?

— Господи! Почему я не уехала одна в какую-нибудь глушь! Я же имею на это право раз в году! — вместо ответа на мой вопрос с отчаянием воскликнула мама, и я решил её не расспрашивать больше во время отпуска ни о чём.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.