Х. Что из этого вытекает? (1)

Представители официальных кругов старались избегать слова «побег». Ни для кого не было секретом, что франко-российские отношения претерпевали в этот период весьма суровые испытания. Стратовская корпорация была основным поставщиком очищенных редкоземельных металлов и элементов для военной и космической технологии Пятой республики. Новые сплавы к тому же сулили колоссальный толчок в развитии потребительской индустрии. Используя все возможные открытые и закрытые каналы, правительство старалось воздействовать на Кремль, чтобы добиться освобождения Стратова. Увы, аристократы из администрации российского президента, прибегая к всевозможным эвфемизмам, давали понять, что на данный момент они ничего не могут поделать с МИО, этой опутавшей все общество псевдопатриотической паутиной. Французское правительство тогда отстранилось от этого скандального дела, однако по каким-то неясным каналам — мы можем здесь вообразить, что по некоторым финансовым, а может быть, и по литературным каналам, — довело до сведения Леди Эшки, что в каких-нибудь форс-мажорных обстоятельствах оно не будет возражать против прибытия в страну семьи Стратовых; напротив, предоставит им надежное политическое убежище.

Между тем, пока мы уточняли для себя политику Франции, официальные лица образовали возле трапа полукруг, внутри которого оказался штатив с микрофоном. Стратовы, а вслед за ними господа Бразилевич, Алмазов, Окселотл, Мастер Сук и Мастер Шок и все присутствующие Самые Надежные, похожие на богатых спортивных грандов Европы, образовали второй полукруг, и таким образом, стало быть, возник полный круг, расцветший сдержанными, но вполне приязненными улыбками. В центр круга вышел супрефект Густав Тарталь и предоставил слово представителю спортивной комиссии при мэрии города Биаррица Винсенту Лярокку. Великий старче был краток:

«Госпожа и господин Стратовы, члены семьи, друзья семьи и сотрудники всемирно известной корпорации „Таблица-М“, от имени собравшихся здесь представителей общественности я хочу вам сказать: „Добро пожаловать!“ Желаю вам на скалах Биаррица благополучно отдохнуть от политических бурь и набраться сил от бурь океанских. Тамарисковые парки Земли Басков к вашим услугам. Спортивная комиссия при мэрии от всей души желает вам приобщиться к нашим усилиям по развитию излюбленных в нашем краю видов спорта, а именно к гольфу, теннису — прежде всего это касается великолепной мадемуазель Элен Стомескин, финалистки прошлогоднего турнира Ролан Гаросс, — а также к регби, в котором наша команда стяжала немало национальных и международных призов — надеюсь, это привлечет внимание ваших молодых атлетов, — и особенно к нашему главному виду спорта, ставшему в последние годы поистине массовым, к сёрфингу, тем более что одной из самых заметных фигур на волне является юный англичанин Ник Оризон, оказавшийся на поверку русским мальчиком Никодимом Стратовым. Иными словами, allez-y donс!»

Краткая речь великана произвела весьма благоприятное впечатление на членов администрации: двусмысленное политическое событие превращалось в спортивное мероприятие. Строгие лица разулыбались. Начались рукопожатия, переходящие временами в полуобъятия, а Леди Эшки и Ленка Стомескина получили немало французских двойных поцелуйчиков. Еще до начала церемонии приземлился второй самолет корпорации, и к ее завершению подошла еще одна толпа русских, среди которой было немало дополнительных молодцов, похожих на профессионалов регби. Хорошо подготовленные к встрече, они пели «Марсельезу» на языке, напоминающем смесь французского с нижегородским. Словом, триумф!

Далее началось выполнение формальностей. В зале таможни был сервирован пти-дежоне, после чего пошло заполнение десятков, если не сотен всевозможных анкет и составление различных заявлений, связанных с временным размещением и последующей покупкой намеченных заранее домов и земельных участков.

Семья Стратовых сидела за отдельным столом. Изо всех сил они старались преодолеть огромнейшую эйфорию и не разразиться рыданиями. Обменивались шутками, вообще юмором, как будто разлучены были ненадолго лишь в связи со школьными каникулами. Пашка, например, рассказывала о ежедневных обязательных велосипедных прогулках, которые практикуются в ее колледже, в кантоне Гельвеция. Если, например, какая-нибудь девочка старается от этой процедуры увильнуть, тут же сбегаются бонны, грозят ей пальцами и говорят: «тю-тю-тю». Зато потом, когда удается отправить всех девиц на колесную променаду, бонны аплодируют и звонкими от счастья голосами поют что-то вроде: «Едут леди на велосипеде, клетчатые юбочки, белые чулки». Папочка, мамочка и ты, огромное чудовище, признаюсь, после выхода из колледжа не могу смотреть на велики, мутит.

А вот у нас, тут же подхватывал Никодимчик и начинал, как водится у подростков, рассказывать совершенно не связанную с предыдущей историю о своем друге, бразильском юнце, которого зовут Вальехо Наган. У него очень короткие ноги, но зато очень длинные мускулистые до жути руки. Крокодилы в дельте Амазонки тут же прячутся, когда видят, как Наган скользит на доске, стоя на руках. Любопытно, что в их племени, которое в условиях Интернета стало называть себя йаху, существует древняя традиция ненавидящего взгляда. Таким взглядом обладает и Вальехо Наган. Всем мужчинам полагается владеть ненавидящим прожигающим взглядом, что они и делают, а вот женщины там милы. Иной раз даже становится не по себе под такой концентрацией ненависти, однако всем нашим, то есть сёрферам, известно, что для друга этот парень готов на все. Однажды он на моих глазах перехватил атакующего крокодила и порвал его вдоль на две части.

Мама Ашка тут довольно смешно, немного как-то по-волчьи взвыла, уронила личико на поверхность стола, чуть не попав носиком в вазочку с джемом, и застучала по столу кулачками; прошу прощения за избыток уменьшительных. Она сказала, что руки у человека теперь бывают разные, и стала рассказывать о кисти левой руки общего любимого друга Гурама Ясношвили. Очень ловко показывала эту кисть — как прихватывает то одно, то другое. Скажем, вилку. Скажем, салфетку. Скажем, нос собутыльника. Скажем, нос Бутылконоса. Может ласкательно, может терзательно. Все пять пальцев плюс дополнительные, самые неожиданные, сделаны из уникальных сплавов титана с редкоземельными элементами. Как по силе, так и по чувствительности они превосходят наши. Какие наши? Что, разве непонятно — человеческие!

В этот момент в зале запели сигналы не менее дюжины мобильников: у кого «Хабанера» Бизе, у кого «Рэгтайм» Джоплина, у кого «Шествие» Прокофьева, ну и так далее. Послышался голос Ясно:

«Извините, ребята, подслушал ваш треп. Вношу небольшую поправку. Моя левая — это кисть будущего, а ваши пока что влачатся в прошлом. Теперь по делу. В Москве сущая паника. Публика вся перемешалась. Бросаются друг к другу с сумасшедшими гипотезами. „Эхо“ утверждает, что получает какие-то странные сигналы из космоса. Будто бы приблизился НЛО из зазведности. Есть, однако, и достоверные неожиданности. Звонил Белосельский-Белозерский из президентской администрации. Надеюсь, говорит, что хоть вы нас не бросите, Гурам Ушангович. Убедительно просим сохранять спокойствие, не ломать графика. Большой привет семье Стратовых. Уверены, что в близком будущем…» Тут, пардон, связь была прервана каким-то воем юрского периода. Только что пронесся слух, что по всей стране восстанавливаются сталинские глушилки. Голос исчез, послышалось у-у-у-у-у. Что это было: Ясно дурачился или действительно машины взвыли? Так или иначе стратовские дети, а заодно с ними Ленка Стомескина прям-таки грохнулись со стульев от смеха. Ген Стратов, все еще исполненный некоторой деревянности, взял своей правой левую благоверной и постучал ее косточками по столу.

Те, кто думает, что в крытке не смешно, уверяю — ошибаются. У нас там главный был громила по части юмора, майор Блажной, комендант долгосрочного блока. У него там такая была «комната смеха» с кольцом в стене. Бывало, заходил к нам в камеру, вроде бы оттянуться на интеллигентские темы — ну там шорт-лист Русского Букера или итоги Московского кинофестиваля. Часами сидит и бубнит и на каждого по очереди смотрит: дескать, я с вами, у меня, мол, такие же вкусы, как у вас, даже в смысле женского пола, я такой же узник, как и вы, хоть и комендант. А потом начинал кого-нибудь прихватывать, чаще всего Игоря Велосипедова. Ох, Игорек, нравится мне твоя Фенька Огарышева, ты даже одной ягодицы ее не стоишь…

«Ну что ты такое несешь, Ген?! – вскричала тут Ашка. — Ну что за бред?»
[1] [2] [3] [4]