IX. Что-то новое начинается? Или старое завершается? (3)

Обгоняя нас в скорости и в наборе высоты, мимо прошел патруль ВВС, двойка «МиГов». «Эй, Ген, открой глаза, мимо нас пролетела десятка наших лимонов!» — задорно, как комсомолочка, воскликнула Ашка. «Открыть глаза не могу: у нас еще не было подъема», — механическим голосом ответил глава корпорации. «У меня почему-то аппетит опять разыгрался, — сказал Бутылконос. — А этот борт, насколько я помню, сервирует великолепный андалузский салат». Все присутствующие слегка засмущались: по тем или другим причинам каждый помнил андалузский салат на этом борту. Стюардессы начали накрывать столы. Все чин по чину: салфетки в кольцах, приборы от Тиффани. Ну что за безобразие: почему все комсомольские бунтовщики, разбогатев, погрязают в роскоши?

Не успели все рассесться, как прозвучал голос Гена: «Подъем!» У всех на часах было 5:30. Теперь он стоял с открытыми глазами. Левая нога двинулась вперед, за ней пошла правая рука. «Ты куда?» — спросила благоверная не без тревоги. «Отлить», — ответил Ген. Лена Стомескина сияла на него откровенно влюбленным взглядом, но он ее не замечал. Вообще никого не видел, как будто двигался в темноте. «Ген, от тебя несет!» — с некоторым ожесточением произнесла Ашка. Он с удивлением приостановился: «Чем?» Она бросилась к нему. «Ты что, не понимаешь чем? Тюрьмой! Двигайся в ванную! Я тебя вымою сейчас! Всего! С ног до головы!»

Стомескина, конечно, как дурочка, разрыдалась. Уронила лицо в ладони, плечи ее сотряслись. Эта поза однажды уже разошлась по мировому гламуру, после того как она продула матчбол Маше Шараповой. Трудно было тогда поверить, что эта девчонка уже выигрывала с пребольшущим нахальством у сестер Уильямс и Моресмо. Леди Эшки на минуту вернулась и взяла «соперницу» за пучок волос. «Ну-ка, Ленка, пошли со мной, поможешь отмыть вонючку. В конце концов у нас с тобой есть некоторые обязательства по отношению к данному телу».

Теннисистка тут же встала и произнесла фразу, которая на продолжительное время стала ключевой в разборках на высшем уровне «Таблицы-М». «А также по отношению к его большой душе», — вот что сказала она; запомни, читатель!

Пока мы уписывали салат, сдабривая его вином «Петрюс» двадцатилетней выдержки, вышеназванная троица отсутствовала. Сквозь гул моторов не доносилось ни плеска, ни вибрации. Мы поднимали тосты за удивительное спасение Гена. А также за «Редкие земли». За «Таблицу-М». За ее мужчин и женщин. За первую женщину мирового бизнеса, за Леди Эшки! За нее как за символ Новой России! За Россию без миошки. Без «Мыши-Игуаны-и-Опоссума». Без Маги, Ихты и Облома!

«А между прочим, джентльмены, вы уловили, что Блажной в своей блажи раскрыл зловещую аббревиатуру? — спросил кто-то из Самых Надежных. — Она читается как „Мать-И-Отец“. России, ей-ей, не сдобровать с такими родителями».

Все замолчали на несколько минут. Стюрдессы заново наполнили бокалы. Мастер Шок взял гитару и запел из Галича «Когда я вернусь». Всем стало грустно. И тут вышел Ген в ослепительной новой рубашке и в клетчатых штанах гольфиста. За ним, весело подпрыгивая, возникли две нечужих ему дамы. Ашка захлопала над головой в ладоши. «Господа братишки, представляем вам новую версию Гена. Теперь он называется господин Страто-Новодомский, то есть Казанова. Разливайте шампанское, а вы, месье Окселотл, сочиняйте экспромт!»

Экспромт. Подражание Васе Каменскому

В полете на аэростате
Свободу свою замерь.
Да здравствует Узник Стратов,
Редчайший из всех «земель»!

И так далее в духе «колумбов далеких сфер».

Едва мы успели опорожнить бокалы с «Клико», как из кокпита вышел пилот. Он сказал, что мы пересекли западную границу братской Белоруссии и теперь углубляемся в пространства небратской Польши.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.