Глава 1. Чучело Минотавра (1)
[1] [2] [3] [4]– Это как еще?
– Обыкновенно. Я, конечно, не суд, но думаю, что дом ваш конфискуют. Хороший дом-то, с садом. А? Там для ребятишек дача – первый сорт будет!
– То есть почему это? – сразу севшим голосом спросил Мельник, и впервые с момента нашего знакомства я увидел в его глазах серый налет страха. – Почему конфискуют? По моей статье нельзя конфискацию…
– Можно, – ответил я твердо. – Вы ведь еще и статьи своей толком не знаете. Придется мне провести некоторую разъяснительную работу.
– Ну, разъясни, разъясни, я послухаю. Чужого ума наберусь, коли своего не накопил, – с плохо сдерживаемой злобой сказал Мельник.
– Пожалуйста, послушайте. Каждый человек, решившись на преступление, совершает первую ошибку: он твердо уверен, что его не поймают – иначе не стал бы связываться. Эту ошибку совершили и вы. Правильно?
– Положим. И что?
– Потом, когда мы вашего брата все-таки берем, вы на первых порах совершаете вторую ошибку – полагаете, что это случайность, мол, из-за глупости попался. Гак что лучше помолчать пока. Но мы вас не случайно взяли. Мы вас искали и потому нашли. Это вы понимаете?
Мельник кивнул.
– Ну вот и отлично, что у нас такое взаимопонимание наметилось,
– Хорошо начали, посмотрим, как окончим, – усмехнулся он сердито.
– Хорошо окончим, – заверил я. – Я вам точно говорю, что хорошо окончим. Вы ведь у нас впервые, а я на этом стуле кое-кого похлестче видел. И вот когда они доспевали до вашей нынешней стадии, то, как правило, делали следующую ошибку. Вот как вы сейчас.
– Какую же это ошибку я сотворил сейчас, желательно узнать?
– А ту, что вы меня глупее себя считаете. А это неправильно. Вы кого угодно спросите, вам всякий скажет, что я вас не глупее. Ваше единственное преимущество в том, что вы знаете, с кем и как обворовали квартиру, а я-нет. Пока. Но я это обязательно узнаю, все и выяснится, что вы остались в дураках… А в доме вашем летом детишки будут отдыхать. Вот так-то! Тогда и поймете, кто из нас глупее…
– А я как раз и не понял, почему это вы мой дом конфискуете.
– Так я просто постепенно подвожу вас к пониманию всей проблемы в целом, чтобы вы меня дураком не считали.
– А тебе это никак обидно? – спросил со злой улыбкой Мельник.
– Нет, что вы! – замахал я руками. – Это нам с вами мешает правильно работать. А теперь слушайте меня внимательно – я расскажу, что вы думаете о сложившейся ситуации. Во всяком случае, что должны думать.
– Очень даже интересно узнать, чего я там себе думаю, – сложил на груди огромные руки Мельник.
– Думаете же вы вот что: спалили мы вас дотла – ни отпереться, ни отказаться. Изобличают вещи, которые мы нашли у вас, опознают Поляков и ребята, которым вы продали магнитофон. Так что отвечать придется – это уж как пить дать. Теперь вам надо решить вопрос-сдавать поделыциков или все взять на себя. Но вопроса такого для вас нет – надо брать на себя. Все резоны на то: во-первых, вор-одиночка получает наказание меньше. Во-вторых, компаньоны ваши – наверняка судимые и пойдут как рецидивисты, а вы привлекаетесь впервые – значит, вам от суда снисхождение. Наконец, все вещи возвращены – гражданский иск будет три копейки. Так что получите в суде года два, хорошо поработаете в колонии, лета у вас почтенные, глядишь, вскорости клубнику у себя на грядках можно сажать. Точно все изложил?
– Адвокат! – мотнул головой Мельник. – Тебя бы в суд моим защитником…
– Не могу. А работки побольше вашему адвокату подкинуть я постараюсь.
– Эт-та я вижу, – тяжело вздохнул Мельник.
– Да-а. Так вот, может быть, оно бы так и построилось, да скрипочка вмешалась.
– Скрипочка? – удивленно поднял на меня глаза Мельник.
– Да, скрипочка. О которой вы думаете, что ее за червонец купить можно. На Неглинке.
– А что скрипочка? – катанул на щеках желваки Мельник.
– А то, что вы из-за этой скрипочки отнесены теперь к категории особо опасных государственных преступников.
Мельник тяжело, медведем встал со стула, наклонился над столом, с сипением сказал:
– Ты, начальничек молодой, шутки со мной не шути. И на пушку меня не бери. Молоко еще на губах не обсохло…
Я засмеялся. Не знаю, может быть, если бы я рассердился, или уткнулся в протокол, или стал бы кричать – может быть, он бы мне не поверил. Но я только засмеялся.
– Эх, Степан Андреевич, в том-то и беда, что не шучу я. Вы ведь все время на 144-ю статью рассчитываете – кража личного имущества, мера наказания – максимум до пяти лет. А скрипка-то государственная, за нее только страховая цена 300 тысяч золотых рублей назначена. Хищение в особо крупных размерах. Это и статья другая, и не только конфискацией она пахнет…
Мельник сел на стул, даже не сел, а тяжело плюхнулся. Он хотел что-то сказать, но рот открывался, бессильно шевелились губы, алебастром затекало лицо. Долго сидели мы молча, и ничто не нарушало тишины, кроме сиплого, с присвистом дыхания Мельника. Потом он сказал тусклым голосом:
– Понял я все. Пришить мне дело хотите.
– Не надо, – махнул я рукой. – Ну чего снова переливать из пустого в порожнее? Вы мне теперь, Степан Андреевич, будете первым помощником по розыску скрипки…
– Вона как! Это почему еще?..
– По логике. Как я понял из нашего разговора, вы совсем не представляли ценности этой скрипки. А существует всего три мотива, по которым могли ее украсть: чтобы уничтожить, чтобы спрятать в виде сокровища или чтобы переправить за границу. Продать ее в нашей стране невозможно -такие скрипки наперечет, их знают в лицо, как знаменитых людей. Поэтому либо расскажите, кто вас навел, либо…
Мельник встал и срывающимся голосом крикнул:
– Никто не наводил. Один я был! А скрипку не брал!..
– Ну, сядьте, сядьте, пожалуйста! И сцен мне трогательных не устраивайте! Ребенку понятно, что орудовала шайка, а вы мне тут ерунду порете и хотите, чтобы я вам помог от наказания уйти. Дудки! Или все расскажете, как было, или мы вас будем считать организатором кражи скрипки.
Мельник помолчал, потом угрюмо сказал:
– Мне подумать надо.
– Это пожалуйста, – согласился я, твердо зная, что у Мельника выхода нет. – Только думайте быстрее – вы тоже заинтересованы в том, чтобы мы изловили ваших сообщников.
– Не было у меня сообщников, – сделал последнюю попытку Мельник.
– Это вы бросьте, Мельник. Не заставляйте меня поминутно уличать вас во лжи. Вы уже старый человек, мне даже совестно. Мельник усмехнулся:
– Работа у тебя такая – за людей совеститься. Как у попа…
Комиссар отбивался по телефону:
– Да, очень я ценю и уважаю наших розыскных собак… Конечно… Но я не председатель Моссовета… А в исполком с ходатайством об отводе участка вошли… Ага – очень остроумный совет… Вот слушай, Кузнецов, у меня тридцать шесть офицеров на очереди за жильем, так что я сначала на этот вопрос употреблю свое влияние… А собачки подождут немного… Ну, давай, привет…
Комиссар положил трубку и спросил меня:
– Так, сколько их, по-твоему, было?
– Не меньше двух наверняка.
Комиссар почесал щеку тупым концом карандаша, задумчиво, будто вспоминая, сказал:
– Помнится мне, кто-то когда-то голову давал на отрез, что там побывал один человек. Я принужденно улыбнулся:
– Что делать – я задним умом крепок. Как говорит про меня Лаврова -ль эспери де эскайе.
– Это что? – с интересом посмотрел на меня комиссар.