Дорога к власти (4)

Если, таким образом, статья Сталина о Ленине, переиздававшаяся с того времени бесчисленное количество раз на всех языках, крайне упрощенно, односторонне характеризует Ленина, то зато она дает ключ для всей политики Сталина.

В статье «Ленин как организатор и вождь РКП» есть интересные строки, в известном смысле автобиографические: «Не редко наши товарищи (не только меньшевики) обвиняли т.Ленина в чрезмерной склонности к полемике и расколу, в непримиримой борьбе с примиренцами и пр. Несомненно, и то и другое имело место в свое время…» В 1920 г. Сталин все еще считается несклонным к чрезмерной полемике и к расколу, как он считал в 1913 г. В дальнейших строках он оправдывает Ленина, не снимая, однако, обвинения в преувеличениях, чрезмерности, оправдывая тем свою позицию в 1913 г.

У Сталина выходит, что он расходился с Лениным только в тех случаях, когда… Ленин был неправ: отказ от лозунга Советов после июля 1917 года, и подготовка Октябрьского восстания. Сталин нашел в позднейшие годы Ленина, как средневековые схоласты нашли Аристотеля, или католики – Фому Аквин-ского. Ленин ему нужен был как опора для собственной слишком эмпирической и потому неуверенной в себе мысли.

В своей статье, говоря о «плане Ленина» в 1905–1914–1917 гг. Сталин пишет: «Достоинство этого плана состояло в том, что он, прямо и решительно формулируя классовые требования пролетариата в эпоху буржуазно-демократической революции в России, облегчал переход к революции социалистической, носил в себе зародыш натуры пролетариата». Эта мысль, несомненно, правильна. Непримиримая классовая позиция большевистской партии исключала возможность демократической диктатуры, которая не имела опоры в социальных условиях и неизбежно вела к диктатуре пролетариата. В этом смысле правильно. Но это правильное указание разрушает в корне позицию и толкование, будто концепция большевиков включала в себя не в зародыше, а в развернутом виде, не только социалистическую революцию, но и построение социализма в отдельной стране. Отношения Ленина со Сталиным официально характеризуются, как тесная дружба. На самом деле эти две фигуры были отделены не только десятью годами, но и размерами личности. О дружбе между ними не могло быть и речи. Ленин, несомненно, стал ценить Сталина как смелого и решительного практического организатора в годы реакции (1907–1913), со времени кавказских экспроприации. Если в годы революции Сталину не хватало качеств вождя, то в годы реакции он зато обнаружил качества упорного профессионального революционера. Он принадлежал не к тем многочисленным тысячам, которые в тот период дезертировали из партии, а к тем немногим сотням, которые оставались в ее рядах.

Но в годы советского режима Сталин все больше отталкивал Ленина своей грубостью и нелояльностью.

На 11 съезде Ленин еще делает попытку взять Сталина под защиту. Боясь дальнейшего развития своей болезни, он всячески избегает конфликтов. Он надеется еще урегулировать руководство при помощи соглашения, в частности, своего собственного соглашения со Сталиным. Отсюда его ответ Преображенскому: «Сталин занят кучей дел».

С другой стороны, Сталин с тех пор, как он соприкоснулся с Лениным, т.е. особенно после октябрьского переворота, не выходил из состояния глухой, беспомощной, но тем более раздраженной оппозиции к нему. При его завистливом честолюбии он не мог не чувствовать на каждом шагу подавляющий интеллектуальный и моральный перевес Ленина. Он пытался, видимо, сблизиться со мной. Только позже я отдал себе отчет в его попытках создать нечто вроде фамильярности отношений. Но он отталкивал меня теми же чертами, которые составили впоследствии его силу на волне упадка: узостью интересов, эмпиризмом, психологической грубостью и особым цинизмом провинциала, которого марксизм освободил от многих предрассудков, не заменив их, однако, насквозь продуманным и перешедшим в психологию миросозерцанием. По некоторым разрозненным его замечаниям, которые мне в свое время казались случайными, но вряд ли были такими на деле, Сталин пытался найти во мне поддержку против невыносимого для него контроля со стороны Ленина. При каждой такой его попытке я делал инстинктивный шаг назад и проходил мимо. Думаю, что в этом надо искать источник холодной, на первых порах трусливой и насквозь вероломной вражды ко мне Сталина. Он систематически подбирал вокруг себя людей, схожих с ним по типу, либо простаков, стремившихся жить не мудрствуя лукаво, либо, наконец, обиженных. И тех, и других, и третьих было немало.

После первого приступа болезни Ленин возвращается к работе 2 октября 1922 г. В первые недели Ленин делает попытку согласовать свою работу с секретариатом. В национальном вопросе он пытается даже лоддержать авторитет Сталина и Орджоникидзе против грузинской оппозиции. 21 октября 1922 г. он резкой телеграммой отвечает на чрезвычайно горячий в южном стиле написанный протест оппозиции против Орджоникидзе и Сталина.

С теми и другими колебаниями эти отношения тянулись до болезни Ленина, когда они превратились в прямую борьбу и закончились полным разрывом: накануне второго удара Ленин написал Сталину коротенькое письмо о прекращении с ним всяких личных и товарищеских отношений.
[1] [2] [3] [4]