20

– А я и не тороплюсь.

– Со временем попытаемся соскоблить вашу праведность. А пока принимаю вас таким, какой вы есть.

– Так же, как и я вас.

Пока мы беседовали, Фабиан без конца сновал из гостиной в спальню и обратно, рассовывая вещи по чемоданам и сумкам. Наконец он в очередной раз вынырнул из спальни, держа в руках роскошную синюю тирольскую куртку.

– Вам она будет в самый раз, Дуглас, – сказал он. – А мне великовата. Возьмете?

– Нет, спасибо. Я уже накатался досыта.

– Понимаю, – кивнул он. – После случившегося разочаровались в альпийских прелестях?

– Начнем с того, что я вообще не хотел сюда приезжать.

– Порой приходится жертвовать собой, чтобы угодить дамам, – улыбнулся Фабиан. – Кстати, о дамах. Не желаете поведать мне, почему вдруг уехала Юнис?

– Не особенно.

– Жаль, что вы не послушались моего совета, – вздохнул Фабиан.

– Да бросьте, Майлс! Не прикидывайтесь. Она мне все рассказала. И про вас тоже. Что вы за птица!

Почему-то этот красивый, аккуратный, изысканно одетый человек вдруг вызвал у меня раздражение.

– Господи, да я и понятия не имею, о чем вы говорите, старина. – Он аккуратно засунул полдюжины носков в угол чемодана. – Что она могла вам нарассказать?

– Она любит вас.

– О Боже! – вздохнул он.

– У вас с ней был роман. Я не привык подбирать чужие объедки.

– О Боже, – повторил Фабиан. – Это она вам сказала?

– И многое другое.

– Ваша добродетель пугала меня с самой первой встречи, – сказал он. – Вы слишком ранимы. Да, люди влюбляются. Такова жизнь. Это случается сплошь и рядом. Господи, да вы были хоть раз на такой свадьбе, где бы невеста не имела давний роман хотя бы с одним из гостей?

– Могли сами сказать мне, – пробормотал я и тут же пожалел: уж больно по-ребячьи это у меня вырвалось.

– И что бы это изменило? Будьте благоразумны. Я познакомил вас с Юнис с самыми благими намерениями. Вы оба мне очень симпатичны. Могу поручиться, что она замечательная девушка. И не только в постели.

– Но она хотела выйти за вас замуж.

– Это обычная женская прихоть. Я слишком стар для нее.

– Ерунда, Майлс. Пятьдесят лет не так уж и много.

– Мне вовсе не пятьдесят. Я уже давно перевалил за полсотни.

Я изумленно воззрился на него. Не скажи он мне при знакомстве, что ему пятьдесят, я бы дал ему не больше сорока. Я знал, что Фабиан соврет – не дорого возьмет, но к чему ему было прикидываться старше своих лет?

– Как давно? – спросил я.

– В следующем месяце мне стукнет шестьдесят, старина.

– Господи! – У меня отвисла челюсть. – Когда-нибудь откроете мне свою тайну?

– Когда-нибудь. – Он решительно защелкнул чемодан. – Женщины, подобные Юнис, не обладают чувством времени. Они не способны видеть, что ждет их в будущем. Смотрят они на мужчину, к которому привязались, и видят в нем только своего любовника, страсти которого не подвластны возрасту. Между тем через каких-то несколько лет рядом с ними может сидеть старик, способный только на то, чтобы доплестись в домашних шлепанцах до камина и погреть свои дряхлые мощи. Кстати, надеюсь, все сказанное останется между нами?

– А Лили знает? – спросил я.

– Нет, конечно, – убежденно ответил Фабиан. – Я так надеялся, что вы с Юнис понравитесь друг другу.

– Увы, не вышло, – я развел руками.

– Жаль.

Я едва сдержался, чтобы не рассказать ему про выходку Диди Вейлс. Вместо этого произнес:

– Для всех лучше, что Юнис уехала.

– Возможно, вы правы, – сказал Фабиан. – Посмотрим. Кстати, вы не хотите, чтобы я кому-нибудь позвонил или с кем-то встретился в Америке?

Я на миг призадумался.

– Позвоните, пожалуйста, моему брату в Скрантон, – попросил я. – Узнайте, как дела. Скажите, что у меня все в порядке. И что я обзавелся другом.

Фабиан широко улыбнулся:

– Еще каким! Все? Я чуть поколебался:

– Да.

– Ну и ладно.

Фабиан взял у меня бумажку с адресом и телефоном Генри и положил в карман.

– Теперь, если не возражаете, я немного позанимаюсь гимнастикой, а потом приму ванну. А вам, наверно, надо переодеться к ужину?

Так он занимается йогой, подумал я. Может, это как раз то, чего мне не хватает? Я проводил взглядом самолет, который оторвался от взлетной дорожки в женевском аэропорту, унося Фабиана, Лили и гроб с телом Слоуна.

Небо было уныло-серым, моросил дождь. Однако во мне пробудилось радостное ощущение свободы, как у школьника в начале каникул, хотя в то же время я чувствовал себя одиноким и подавленным оттого, что все вокруг было мне чужим. В бумажнике лежала записка с адресами и телефонами Квадрочелли, портного и белошвейки в Риме – единственных известных мне по имени людей – да список ресторанов и церквей, в которых Фабиан рекомендовал мне побывать по дороге в Рим. Когда самолет превратился в маленькую точку и исчез, я почувствовал себя покинутым, отставшим от своей уже привычной компании.

А вдруг самолет разобьется? Едва страшная мысль закралась мне в голову, как тут же показалось, что это не такая уж чепуха. Иначе с чего мне вдруг об этом подумалось? Как профессионального летчика меня всегда интересовали причины авиакатастроф. Уж я-то знал, каких можно ждать неприятностей в самый неподходящий миг. Заклинит шасси, поднимется смерч, или стайка птиц вдруг окажется на пути самолета… Вдруг моему взору представилось, как Фабиан невозмутимо падает с самолетом в океан и в последнее мгновение признается Лили в том, сколько ему лет.

За небольшой промежуток времени я видел две смерти: старика в отеле «Святой Августин», потом Слоуна, тело которого везут, чтобы предать земле на родине. Ждать ли третьей смерти? Неужели на украденных деньгах лежит проклятье? Может, предупредить Фабиана? Как я проживу без него?

В этот угрюмый пасмурный день Европа вдруг показалась мне враждебной и полной всяких опасностей. Быть может, думал я, направляясь к стоянке, где находился наш «ягуар», в Италии я почувствую себя иначе. Но мне что-то не верилось.
[1] [2]