8 (1)

— Я знаю, — сказал Уэсли, с интересом разглядывая малыша. — Отличный парень!

— Просто чудо. Такой веселый! Ты чаю хочешь?

— Нет, спасибо. А Кейт дома?

— На работе. Можешь туда сходить. Закусочная «Кингс армз», всего в нескольких шагах отсюда. То-то она обрадуется! Ты останешься ужинать?

— Пока не знаю. Здравствуй, Томми, — сказал он, подходя к манежу, — как поживаешь?

Малыш улыбнулся и загукал. Уэсли наклонился и протянул ему руку, выставив вперед один палец. Малыш сел, затем ухватился за палец, встал и победоносно засмеялся. Ну и хватка, подумал Уэсли.

— Томми, — сказал он, — а ты сильный парень.

Малыш был счастлив. Может быть, он и сам был так же счастлив в его возрасте. Интересно, надолго ли брату хватит этого счастья. При такой матери, как Кейт, может быть, и на всю жизнь.

— А где та закусочная? — спросил он. — Как туда пройти?

— Выйдешь из дома — поверни налево; это через три квартала отсюда, прямо на углу. — Миссис Бейли открыла ему входную дверь. Она стояла рядом с ним, едва доставая ему до плеча, у нее было простое, очень приятное лицо. — Я хочу, чтоб ты знал, Уэсли, — сказала она серьезно, — то время, которое моя дочь провела с твоим отцом, было лучшим в ее жизни. Она никогда этого не забудет. — Она сделала шаг назад и улыбнулась, но он увидел, что на глазах у нее слезы. — Помни, мы тебе не чужие.

— Я обязательно вернусь. Кто-то должен же научите его играть вместо крикета в бейсбол, так почему бы не я?

— Ты хороший мальчик, — засмеялась миссис Бейли. — Именно таким по рассказам Кейт я тебя и представляла себе.

Она стояла у открытой двери и смотрела, как он идет по залитой солнцем улице.

Было почти три часа — время закрываться, — и закусочная «Кингс армз» уже опустела, только один старик дремал за маленьким круглым столиком над кружкой пива. Кейт мыла стаканы, а мужчина в фартуке расставлял бутылки.

Уэсли молча стоял у стойки, ожидая, когда Кейт оторвется от своей работы. Наконец она, не оборачиваясь, спросила:

— Что вам угодно, сэр?

Уэсли засмеялся.

— Уэсли! — воскликнула она. — Сколько же времени ты здесь стоишь?

— Пятнадцать минут. Умираю от жажды.

— Хочешь пива?

— Нет. Я просто хочу посмотреть на тебя.

— Я ужасно выгляжу.

— Ну что ты. — Она почти совсем не изменилась, только лицо и грудь пополнели да загар стал бледнее. — Ты очень красивая.

Она серьезно посмотрела на него.

— Это неправда, но все равно приятно.

Часы над стойкой пробили три, и Кейт громко сказала:

— Время, джентльмены, прошу вас.

Старик за столиком встрепенулся, допил пиво и ушел.

Кейт вышла из-за стойки и остановилась перед Уэсли.

— Я так рада снова тебя видеть. — Она обняла его и поцеловала. — Как ты узнал, где меня найти?

— Я был у тебя дома.

— Видел малыша?

— Да. Мировой парень.

— Ну, не такой уж мировой, но ничего. — Уэсли видел, что она довольна. — Подожди, я сейчас накину пальто, мы выйдем на улицу, и ты расскажешь, как ты жил все это время. — Выходя, она крикнула мужчине за стойкой: — До шести, Элли.

Мужчина что-то пробурчал в ответ.

— Красивый городок, — сказал Уэсли на улице. — Должно быть, здесь приятно жить.

— Бат видел и лучшие дни. — Она пожала плечами. — Раньше сюда приезжало высшее общество — пили воды, выдавали замуж дочерей, играли в казино. А теперь здесь больше туристы, и иногда кажется, что живешь в музее. Не знаю, куда теперь ездит высшее общество. И осталось ли оно вообще на свете.

— Скучаешь по Средиземному?

— Кое по чему да… а по остальному нисколько, — ответила она, задумчиво глядя перед собой. — Давай не будем об этом говорить. Ты лучше расскажи о себе.

Уэсли рассказывал долго, и за это время они прошли почти весь город, из конца в конец. Он начал с Индианаполиса, и Кейт, слушая его, печально качала головой. Когда Уэсли перешел к людям, с которыми он встречался и разговаривал об отце, она совсем погрустнела, зато, когда он рассказал, что снимался в фильме, она стала смотреть на Уэсли чуть ли не с благоговением.

— Актер! Вот это да! Ты и дальше будешь этим заниматься?

— Может быть, но потом. Сейчас у меня есть дела в Европе.

— Где это, в Европе? — подозрительно спросила Кейт. — Уж не в Канне ли?

— Да, в Канне.

Она кивнула.

— Кролик боялся, что рано или поздно этого не миновать.

— Рано или поздно.

— Мне бы тоже хотелось отомстить всему этому проклятому миру, а я вот подаю пиво в баре. У мести где-то должен быть конец.

— Но прежде у нее должно быть начало.

— А если тебя убьют, кто отомстит? — В ее голосе теперь звучала горечь.

— Об этом придется думать уже кому-то другому.

— Я не собираюсь с тобой спорить. Ты слишком похож на своего отца. Того, если он что задумал, отговорить было невозможно. Желаю тебе удачи. А что ты будешь делать потом?

— Об этом я тоже думал. На деньги, которые я получу в наследство, и на то, что смогу заработать в кино, через пару лет я куплю яхту, что-нибудь вроде «Клотильды», я тоже буду возить пассажиров.

Кейт нетерпеливо замотала головой.

— Ты не Том, а его сын. Живи своей жизнью, Уэсли.

— Это и будет моя жизнь. Я даже подумал о том, что ты, может быть, захочешь стать моим компаньоном, а то и членом команды. К тому времени, когда мы сумеем купить яхту, малыш… Томми… он уже достаточно подрастет, и его можно будет взять с собой и…

— Мечты. Старые мечты.

Они молча прошли еще с полквартала.

— Я должна тебе кое-что сказать, Уэсли. Про деньги. У меня их больше нет.

— Кончились? — недоверчиво переспросил Уэсли. — При том, как ты живешь…

— Я знаю, как я живу, — сказала она с горечью. — Я живу как идиотка. Есть один человек, который говорит, что хочет на мне жениться. У него в Бате свое дело, небольшая контора по доставке грузов. Он попросил у меня денег, чтобы спастись от банкротства.

— И ты все ему отдала?

Она кивнула.

— Я думала, что люблю его. Ты должен меня понять. Я не могу жить одна, без мужчины. Мы видимся с ним почти каждый день после закрытия бара. Сегодня он тоже ждет меня, а когда я скажу ему, что провела это время с сыном Тома, он будет в ярости. Он ведь даже не смотрит на малыша, когда заходит за мной.

— И ты хочешь выйти замуж за такого человека?

— Он не был таким, пока не разорился. До этого он был добрый, ласковый. Со мной, с матерью, с малышом… — Она вздохнула. — Ты еще молод. По-твоему, на свете есть только черное и белое… Ну, так я тебе сейчас кое-что скажу. Для женщины моего возраста, с ребенком, некрасивой, всю жизнь занятой самой черной работой, это не так просто. — Она посмотрела на часы. — Уже почти пять. Я во время перерыва стараюсь хоть час провести с Томми.

Они молча шли к дому ее матери. Перед домом стояла машина, за рулем сидел мужчина.

— Это он, — сказала Кейт. — Ждет и злится.

Когда Уэсли и Кейт подошли к дому, человек вышел из машины. Это был высокий плотный мужчина с красным лицом, от него пахло спиртным.
[1] [2] [3] [4]