5
[1] [2] [3]— Ну что вы, — смутился Уэсли.
— Как бы то ни было, о вкусах не спорят. Во всяком случае, она уверена, что ты можешь подойти для одной из ролей, и хотела бы тебя на нее попробовать.
— Меня? — изумленно спросил Уэсли. — В кино?
— Мне судить трудно, но Гретхен прекрасно разбирается в этом, и если она так считает…
— Я с удовольствием готов повидаться с Гретхен, — пожав плечами, сказал Уэсли, — но ни на какие роли я не согласен. У меня много дел, и не хочется терять попусту время. И зачем это мне, чтобы люди на улице подходили и говорили: «Я вас сразу узнал, мистер Джордах!»
— Я тоже такого мнения, — заметил Рудольф, — но мне кажется, что гораздо вежливее сначала выслушать Гретхен, а потом уж отказываться. Во всяком случае, люди на улице не будут говорить «мистер Джордах», потому что в кино любят менять фамилии актеров, а такую, как Джордах, поменяют всенепременно, поскольку никто не будет знать, как ее правильно произнести.
— Неплохая мысль — поменять мне фамилию. — Уэсли задумался. — И не только для кино.
Рудольф внимательно посмотрел на племянника. Для подростка его возраста это были странные слова. Он не совсем понимал, что за ними скрывалось, но почему-то они вызвали в нем тревогу. Пора переменить тему.
— А чем ты занимался последнее время? — спросил он.
— Я ушел из дома, — ответил Уэсли.
— Ты сказал мне об этом по телефону.
— Меня выгнали, — объяснил Уэсли. — Об этом я вам не сказал.
— Нет.
— Мать выгнала. Но я ее не виню. Мы, наверное, слишком разные люди и не можем жить под одной крышей. И, пожалуй, на одном свете… Она приставала к вам из-за меня — насчет ордера на арест и всего прочего?
— Этот вопрос решен, — ответил Рудольф.
— Я полагаю, вами? — Голос Уэсли звучал почти обвиняюще.
— Об этом не стоит говорить, — отозвался Рудольф. — Кстати, где ты был все это время?
— Во многих местах, — уклончиво ответил Уэсли. — Приезжал в Нью-Йорк несколько раз.
— Ты мне об этом не сообщал. — Рудольф постарался скрыть огорчение.
— Вам хватает и собственных забот.
— Я мог бы тебе помочь.
— Может быть, — усмехнулся Уэсли, — я приберегал вас на тот случай, когда мне на самом деле понадобится помощь. — Лицо его стало серьезным. — Мне повезло. Я нашел очень хорошего друга.
— Ты неплохо выглядишь и прилично одет… — Ему внезапно пришло в голову, что, возможно, кто-то прибрал Уэсли к рукам и использует его для темных дел: заставляет подбирать для сутенеров на автовокзале попавших в беду девчонок или перевозить наркотики. После зверского избиения в собственной квартире Нью-Йорк приобрел в глазах Рудольфа новый, зловещий ореол. А неопытный мальчик, бродящий по Нью-Йорку без цента в кармане… — Я надеюсь, ты не занимаешься ничем недозволенным?
— Нет, — засмеялся Уэсли. — По крайней мере пока нет. Мой друг работает в журнале «Тайм». Это женщина. Она помогла мне, когда я приехал в Нью-Йорк, разузнать про отца, найти людей, которые его знали. Ну, их адреса и кто они. Они там, в журнале, все обо всех знают. Наверно, ей стало меня жаль. Во всяком случае, я не ошибся: она навела меня на след многих людей.
— Этот костюм она тебе купила?
— Она одолжила мне деньги, — обороняясь, сказал Уэсли. — И выбрала. И еще кое-что.
— Сколько ей лет? — встревожился Рудольф, представив себе старую деву, завлекающую неискушенного юнца.
— Года на два больше, чем мне.
— Ну, все, что меньше тридцати, — это ничего, — улыбнулся Рудольф.
— Ей до тридцати далеко.
— У тебя с ней близкие отношения? Ты извини, что я так прямо спрашиваю.
Уэсли этот вопрос, по-видимому, не обидел.
— Нет. Я сплю на кушетке. Она называет меня двоюродным братом.
— Мне бы хотелось встретиться с этой молодой дамой.
— Она вам понравится. Она очень милая. И правда много для меня сделала.
— С кем же ты разговаривал? — с любопытством спросил Рудольф.
— С четырьмя-пятью людьми, в разных местах. Одни оказались хорошими, другие — плохими. Но если вы не против, мне не хотелось бы об этом говорить. Мне самому еще надо во всем разобраться.
— И теперь тебе кажется, что ты лучше знаешь своего отца?
— Пожалуй, нет, — серьезно ответил Уэсли. — В общем, я теперь знаю, что в молодости он попадал во всякие передряги. И понимаю, каково ему было. И, возможно, сейчас я даже еще больше им восхищаюсь за то, каким он стал после такого начала в жизни, — сам не знаю. Но главное — я лучше его помню . Я боялся, что начну забывать его. А так, — сказал Уэсли искренне, — он со мной все время. У меня в голове — будто сидит и разговаривает со мной, понимаете?
— Кажется, понимаю. А теперь объясни, зачем ты все-таки приехал? — Рудольф засмеялся. — Помимо обеда.
— Я приехал, чтобы попросить вас об одной вещи. — Уэсли замялся и опустил глаза на стол. — Даже о двух.
— О каких?
— Я хочу уехать обратно в Европу. Мне хочется повидаться с Кейт и увидеть ее ребенка. И Кролика. И Билли Эббота. Посмотреть, как он живет. И еще кое-кого в Антибе. Я почему-то не чувствую себя дома в Америке. С тех пор как я сюда приехал, у меня не было ни одного радостного дня. — В его голосе звучало такое волнение, что это нельзя было счесть просто жалобой. — Может, со временем я привыкну, но пока я здесь чужой. Вы мне когда-то говорили, что, по мнению того адвоката в Антибе, через год мне разрешат вернуться во Францию. Вот я и подумал: если бы вы написали ему и узнали…
Рудольф встал и медленно направился к камину.
— Я хочу задать тебе еще один прямой вопрос, Уэсли, — сказал он. — Ты только поэтому хочешь поехать в Европу или… — Он замолчал.
— Или что?
— Или ты предполагаешь разыскать человека, с которым у твоего отца была драка?
— Возможно, такая мысль и приходила мне в голову, — не сразу ответил Уэсли.
— Это было бы большой глупостью, Уэсли. И это очень опасно.
— Я обещаю быть осторожным.
— Надеюсь, мне не придется напоминать тебе об этом обещании. Ну а о чем еще ты хотел меня попросить?
— Это сложнее, — сказал Уэсли. Теперь взгляд его был устремлен на море. — Это касается денег. Свою долю наследства я получу только через год, когда мне исполнится восемнадцать лет. Вот я и подумал, что, если вам не слишком трудно, не смогли бы вы одолжить мне, скажем, тысячу долларов. А как только мне стукнет восемнадцать, я их верну…
— Дело не в деньгах, — сказал Рудольф, хотя у него тут же возникла мысль, что почти все его решения связаны с деньгами: откупиться от матери Уэсли и получить ее согласие на развод; помочь Гретхен на новом поприще; добиться примирения с отцом Уэсли; даже его переезд сюда, где он живет сейчас, на побережье Атлантического океана, был следствием того, что у него в кармане оказалось всего лишь несколько долларов и какая-то мелочь, когда раздосадованные неудачей бандиты избили его в Нью-Йорке. Деньги помогли и вызволить Уэсли из тюрьмы, потому что хитрому старому адвокату в Антибе на его счет под цифровым кодом в Швейцарии была переведена кругленькая сумма. — Нет, дело не в деньгах, — повторил он. — Меня больше всего беспокоит твое будущее.
— Меня самого оно беспокоит, — с горечью отозвался Уэсли. — В день своего восемнадцатилетия, когда мне предстоит стать на учет для прохождения военной службы, я хочу быть во Франции. Могила во Вьетнаме — не самое лучшее будущее.
— Этого можно избежать и не уезжая из Америки, — сказал Рудольф. Он подошел к племяннику, стоявшему у окна. — Я писал тебе об училище торгового флота…
— Я помню. Это было бы неплохо.
— Как у тебя с математикой? Для поступления это важно.
— Довольно прилично. Математика мне дается легко.
— Ну и прекрасно, — сказал Рудольф. — Но там требуется диплом об окончании средней школы и рекомендация какого-нибудь конгрессмена. Рекомендацию я могу устроить. А вот… — Внезапно ему пришла в голову новая мысль. — Ты можешь поселиться здесь и жить у меня — тебе ведь здесь нравится?