I
[1] [2] [3] [4]— Я. Мне. Товарищ Сталин! Я. Всей душой. Всем сердцем. Нет слов, чтобы выразить! Я…
Сталин послушал и коротко махнул рукой:
— А теперь пошел вон!
Каганович дематериализовался. Спектакль закончился.
— Евреи бывают трех видов, — заметил Сталин, оборачиваясь к Молотову. — Евреи, жиды и член Политбюро Каганович. Ну, понял?
— Да. Значит, и Лозовский.
— Значит, и Лозовский, — согласился Сталин. — Но это неважно. Важно — Михоэлс. Жена у него, помнится мне, из каких-то польских князей? И вроде две дочери?
— Этого я не знаю. Я хотел бы спросить, Иосиф Виссарионович…
— Спрашивай.
— Почему вы сказали, что Михоэлс объехал меня на кривой козе?
— Потому что меньше всего его волнуют американский идеологический десант в Крым и поползновения Пентагона на черноморский плацдарм.
— А что его волнует?
Сталин помолчал и коротко ответил:
— Татары.
— Вы предполагаете…
— Я не предполагаю. Я знаю это совершенно точно. Кстати. Проект постановления о роспуске ЕАК у тебя?
— Да.
— Выброси его к чертовой матери. Пусть продолжают бороться с фашизмом. Бороться за мир и без них есть кому.
— Будет сделано.
— Все. Иди работай.
Молотов ушел. Сталин набил папиросным табаком трубку. Пришла, пожалуй, пора ввести в эту партию новую фигуру. Он вызвал Поскребышева и приказал: