Глава пятая. ЛЕНИНСКАЯ СКРОМНОСТЬ (1)
[1] [2] [3] [4]ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ
Осенью 2005 года после достижения «оранжевыми» революционерами своих политических целей президент Ющенко разогнал практически всю свою команду за исключением генпрокурора. Наиболее яркие фигуры «оранжевой» команды во главе с Тимошенко, экс-госсекретарем Зинченко, экс-шефом спецслужб Турчиновым, экс-вице-премьером Томенко в итоге из числа соратников президента перешли в жесткую оппозицию к нему.
В одном из интервью у крестного отца Ельцина, бывшего секретаря ЦК Якова Рябова спросили: какая основная черта характера превознесла вашего ученика на вершину. Рябов, не раздумывая, ответил:
«Власть. Болезненная, ностальгическая ее жажда. Как говорится, до затмения разума и потери пульса».
Ельцин, действительно, был невероятно, чудовищно властолюбив. (Недаром, когда в 1996 году, после тяжелейшей операции, только-только стал выходить из комы, первое, что он сделал, лежа еще в постели, – забрал обратно у Черномырдина ядерный чемоданчик.) Но это было заметно лишь тем, кто хорошо его знал.
Всеми остальными ельцинское властолюбие принималось за внутреннюю, недюжинную силу; могучий стержень, который, точно магнит, притягивал к себе людей.
В подтверждение рябовским словам имеет смысл напомнить одну медицинскую историю, случившуюся с нашим героем накануне выборов российского парламента.
Весной 1990 года Ельцин вместе с верными своими оруженосцами – Львом Сухановым и Виктором Ярошенко – отправился по Европе: представлять только что вышедшую «Исповедь на заданную тему».
Он побывал в Стокгольме, Амстердаме, Осло, Милане, Париже, Гамбурге, и везде встречали его с уважением и почетом. (Так, по крайней мере, утверждают его помощники, и это похоже на правду, ибо, случись по-другому, Ельцин – в один миг – наверняка прервал бы свое турне.)
В Лондоне его даже принимала Маргарет Тэтчер, чем он долго похвалялся потом перед коллегами и журналистами, подавая встречу эту, как личный триумф и «прорубание окна в Европу», хотя у «железной леди» мнение сложилось совсем иное.
(В своих мемуарах она подробно описывала, что сразу же поставила Ельцина на место, сказав, что всецело поддерживает Горбачева, поэтому о смене приоритетов и речи идти не может. Когда же Ельцин предложил ей завязывать торговые и экономические контакты напрямую с Россией – он незримо видел уже над собой шапку Мономаха – Тэтчер лишь дипломатично улыбнулась:
«Господин Ельцин, давайте подождем. Пусть Россия станет новой и свободной. И тогда… Все возможно».)
Впрочем, мы, кажется, отвлеклись…
Итак, совершая европейское турне, Ельцин отправляется в Испанию. Путь его лежал из старинной Кордовы в Барселону. Но случилось непредвиденное. В воздухе у самолета – «двухмоторной консервной банки», по оценке Суханова, – вышла из строя электрика, а следовательно, отказали и шасси. Не сумев опустить машину на воду, пилоты принимают решение: садиться на ближайший горный аэродром. Но тут, как на грех, поднялся сильнейший ветер, самолет потерял скорость и буквально упал на брюхо.
По свидетельствам Суханова и Ярошенко, высокий пассажир все это время вел себя подчеркнуто храбро; он, к примеру, отказался пристегиваться, нарочито весело крикнув пилотам: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет». У него нашлись даже силы шутить: больше нет, мол, никаких привилегий, падаем все вместе; может, речку какую найдем – успеем выпрыгнуть…
(Да, уж кому-кому, а Ельцину прыгать в воду с высоты – дело привычное.)
Но шутки-шутками, а тряхануло самолет при падении прилично. Если б послушался он пилотов и пристегнулся, может, и последствия были бы иными – но в этом весь Ельцин: бесшабашный, лихой, самоуверенный. Хоть и резанула его острая боль в спине, он лишь покровительственно машет рукой: ерунда, поболит и перестанет.
Только потом выяснится, что много лет назад, когда Ельцин играл еще в волейбол, у него произошло смещение позвонков. Их как будто вправили на место, но теперь, после удара, они снова дали о себе знать.
Однако Борис Николаевич от врачебной помощи упрямо отказывается. Добравшись с грехом пополам до Барселоны – какой-то злой рок преследовал его в этот день; в полете новый уже самолет попал в грозу, тряска поднялась жуткая – Ельцин еле-еле дотянул до вечера.
14
Умные люди уходили от Ельцина сами. Первым, помню, все прочувствовал Александр Музыкантский: он был одним из десяти его доверенных лиц. Когда Музыкантский поближе присмотрелся к Ельцину, он сказал своим товарищам: все, ребята, оставаться там не стоит. Это был сигнал, но его почти никто тогда услышал.
[1] [2] [3] [4]