«АНАТОМИЯ» ЭМАНСИПАЦИИ (1)

Доводы были услышаны. Почтенные нотабли не были уверены, что английское общество примет новых конкурентов. Но они теперь были уверены, что евреи необходимы Англии вдвойне – и для развития торговли, и для спасения души. Они не приняли никакого официального решения, но велели намекнуть евреям, что те могут возвращаться в Англию, не ожидая особого приглашения.

И снова невероятное совпадение. В Англии закон запрещает евреям заниматься розничной торговлей. Поэтому они устремляются в банковское дело, финансы и международную торговлю. Вскоре, как и в Нидерландах, они поднимаются до высших должностей. Еще немного, и они уже восседают в королевской бирже, владеют разветвленными коммерческими конторами, становятся обладателями больших состояний. Именно к этому времени Британия начинает конкурировать с Голландией. Ее флот побеждает флоты державы-соперницы. Британия превращается в главного купца Европы.

Правители Британии возлагали большие надежды на то, что евреи избавят их от алчных христианских ростовщиков. Со времени изгнания евреев в 13 веке эти кровопийцы полностью завладели английским денежным рынком. В этой борьбе евреи действительно добились таких успехов, что Вильгельм III Оранский возвел еврейского банкира Шломо Медину в рыцарское достоинство. Во время Семилетней войны Англии против Франции английский премьер Уильям Питт снова обратился за помощью к евреям. Он также просил их оказать помощь в борьбе правительства с группой могущественных христианских банкиров, которые монопольно хозяйничали в казначействе и драли с государства бешеные проценты. Евреи преуспели и на сей раз. Они могли бы воспользоваться своим положением и потребовать высоких процентов; вместо этого они сочли нужным бороться за проведение законодательства, которое ограждало бы экономику от разрушительных вымогательств. С течением времени конкуренция со стороны еврейских банкиров привела к снижению уровня долговых процентов.

Через сто лет после приезда марранов в Англии появились первые выходцы из немецких и русских гетто. Но евреи – выходцы из Испании и Восточной Европы – никогда не смешались. Каждая «ветвь» пошла своим путем. Испанские евреи (сефарды) были уверены в своем превосходстве над немецкими собратьями (ашкеназами). Две эти ветви одного и того же народа не только не смешались, но даже еще больше разошлись. По мере того, как сефарды поднимались по ступеням образованности и богатства, они все больше усваивали английскую культуру. То, чего испанцы не могли добиться от евреев силой, англичане получили благодаря своему безразличию к ним. Сефардские евреи начали переходить в англиканское вероисповедание. Церковь, разумеется, принимала их с распростертыми объятиями. Вместе со свидетельством о крещении евреи приобретали дворянские грамоты. Евреи из Германии и России продолжали между тем жить в своих кварталах. Им предстояло проделать свой путь в английское высшее общество только в XIX в.

Во Францию евреи вернулись во времена Людовика XIV. Их возвращение было косвенным результатом французской истории. После подписания Вестфальского мира (1648 г.) Франция получила от Австрии Эльзас и вместе с ним внушительных размеров еврейское гетто. Этим евреям предстояло ближайшие 150 лет пребывать в полном забвении. Они не оказали никакого влияния на французскую куль туру, науку и экономику. В большинстве своем они оставались мелкими ростовщиками и торговцами поддержанным платьем. Впрочем, несколько придворных евреев прославились при дворах всех четырех Людовиков – от XIII до XVI. Мы вправе спросить: почему с французскими евреями не случилось то, что произошло с их английскими и голландскими собратьями? Ответ очевиден. В те времена Франция не нуждалась в евреях и в их особых талантах. Она не была ни протестантской, ни капиталистической страной.

Из гетто в купель

На Западе еврейский вопрос состоял в том, как «войти», на Востоке в том, как «выйти». Здесь евреи никак не могли выйти из гетто, в которые были заключены с 1600 г. В Австрии их исход начался с воцарением уроженки Испании Марии-Терезии. Эта проницательная и амбициозная, образованная и суеверная императрица вырастила шестнадцать детей, переписывалась с Вольтером, имела лучшую в Европе артиллерию и смертельно боялась евреев и протестантов. По примеру греческих эллинизаторов она пыталась напялить австрийскую Kultur на своих подданных, жителей Богемии и Силезии, мадьяр, поляков, румынов, евреев. В отличие от греков она в этом не преуспела. Тогда она обратилась к политике кнута и пряника. Она ликвидировала ряд феодальных ограничений и улучшила положение своих крестьян. Что касается евреев, то она изгнала их из Вены и Праги, но только с тем, чтобы через несколько лет призвать их обратно. К этому ее склонили такие соображения, как стесненные финансы, давление мировой общественности и собственное чувство справедливости. Все годы своего правления она пользовались услугами лучших придворных евреев Европы. Они заботились о снабжении ее армии обмундированием, а казны – деньгами.

Насколько Мария-Терезия боялась некрещеных евреев, настолько она любила евреев крещеных. Обращенный еврей мог достичь при ее дворе любой ступеньки власти. Карьера родившегося в гетто Иосифа фон Зонненфельдса иллюстрирует то культурное и гуманистическое влияние, которое крещеные евреи оказали на Австрию в 18 веке. Фон Зонненфельдс был крещен еще в детстве. Он служил рядовым в австрийской армии, изучал юриспруденцию, составил законы, отменявшие в Австрии пытки, основал Национальный театр, стал президентом королевской Академии наук, управляющим литературными делами и личным другом Марии-Терезии и ее преемника Иосифа II.

Взойдя на престол, Иосиф II провозгласил: «Я безгранично предан гуманизму». Услышав это, европейские монархи заерзали на тронах. Исповедывать гуманизм было модно, практиковать его считалось вульгарным. Год спустя Иосиф издал декрет о веротерпимости, который распространялся на евреев и протестантов. Он вовсе не намеревался полностью уравнять их в правах с католиками. Тем не менее, для многих евреев декрет означал, что они могут покинуть гетто, снять отличительную одежду, заняться любым видом торговли, стать коммерсантами, открывать фабрики, посылать своих детей в школы и университеты.

Во времена веротерпимого Иосифа II в австрийском обществе появился новый тип еврея – «салонный еврей». Как при римлянах и мусульманах, евреи использовали образование как способ достижения успеха. Поскольку они были талантливы, блестящи, остроумны, ценили театр, музыку, литературу, а главное, имели деньги, австрийская интеллигенция потянулась в их салоны. После воскресной мессы было приятно отдохнуть в утонченной атмосфере еврейского салона, где можно было встретить особ королевской крови и аристократов, знаменитых артистов и музыкантов, певцов и писателей.

Однако далеко не все евреи жили таким образом. К 1800 г. австрийское еврейство состояло из трех групп. В первую входила огромная масса евреев, по-прежнему живших в гетто. Формально они могли уйти, но на практике этому препятствовала бедность. Вторую группу составляли немногие салонные евреи. Третья была еще более немногочисленна: в нее входили те крещеные евреи, которые пробились в аристократию, в духовенство и правительственные круги.

Судьба евреев в протестантской Пруссии была аналогична их судьбе в католической Австрии. Новую Пруссию выпестовали четыре Фридриха из рода Гогенцоллернов. Расчетливо сочетая гуманность с жестокостью, они создали прусское государство и защитили свое детище самой мощной в Европе армией, которая насчитывала 83 тысячи солдат при населении страны в 2,5 миллиона. Гогенцоллерны ликвидировали пыточную систему, дали некоторые свободы крепостным, ввели обязательное начальное образование и даровали религиозную свободу католикам и евреям.

В Берлине первые евреи появились во времена Великого регента Фридриха-Вильгельма (1640—1688 гг.). В 1712 г. берлинские евреи основали свою первую синагогу. Историки все еще спорят о причинах, заставивших регента заинтересоваться евреями. Фрейдисты утверждают, что это было вызвано романтической страстью к очаровательной и сговорчивой жене придворного ювелира-еврея. Марксисты считают, что регент рассчитывал на те несомненные выгоды, которые евреи принесут экономике страны. Какова бы ни была подлинная причина, она оказалась недостаточной, чтобы дать свободу всем евреям. Лишь некоторым из них посчастливилось или удалось покинуть гетто и переселиться в быстро растущие немецкие города. Эти эмансипированные еврей проявили свои способности в коммерции и науке. Вскоре они достигли в этих областях таких же вершин, как и во всех других странах, где с них были сняты ограничения.

В Пруссии и в других германских государствах помнились свои салонные евреи. Началось добровольное крещение. У евреев не было духовных вождей, которые могли бы придать смысл иудаизму за стенами гетто, и поэтому они ассимилировались в тот самый момент, когда эмансипировались. Евреям снова необходим был спаситель. И поскольку он был необходим, он появился.
[1] [2] [3] [4]