Эмиль БРАГИНСКИЙ, Эльдар РЯЗАНОВ. БЕРЕГИСЬ АВТОМОБИЛЯ! (1)

Тут самолет провалился в воздушную яму. Южанин вцепился в подлокотники.

– Зачем я лечу? Зачем, я спрашиваю?

– В самом деле, зачем? – Деточкин был не чужд любопытства.

Южанин мечтательно улыбнулся:

– Сын в институт поступает!

– В какой? – спросил вежливым Деточкин.

– Я подберу самый лучший!

Деточкин улыбнулся:

– Вы что же, летите за него сдавать экзамены?

– Не будь наивным! Экзамены – это случайность. А в важном деле нельзя полагаться на случай!

В проходе между сиденьями появилась стюардесса с подносом в руках. На подносе лежали мятные конфетки. Деточкин потянулся к конфетке, но сосед схватил его за руку и отослал стюардессу:

– Понимаешь, девушка, не нуждаемся!

Он изловчился, снял с багажной сетки чемодан и раскрыл:

– Бери, страховой агент, это лучше будет!

Чемодан был заполнен черешней.

– Своя? – опросил Деточкин, отправляя ягоду в рот.

– У нас в стране все свое… – уклончиво ответил хозяин черешни. Самолет накренился, и южанин опять застонал:

– Ненавижу летать и круглый год летаю…

– Бывает… – Деточкин уплетал черешню.

– Это потому, что каждому овощу свое время, мимоза – одно время, помидор – другое, а мандарины – они, вообще, сами по себе!

– Вы бы на поезде ездили, – посоветовал Деточкин. Видя, что аппетит у него отменный, сосед захлопнул чемодан:

– Я-то могу на поезде, черешня не может!

В иллюминаторе показался аэродром.

– Ну, как, – спросил Деточкин, – Все-таки будем страховаться? Самый последний момент – самый опасный!

– Опоздал, дорогой! – усмехнулся южанин. Самолет уже катился по бетонной дорожке. – Я подумаю. Ты ко мне заходи.

– На Центральный рынок? – лукаво спросил Деточкин.

– Зачем на Центральный? Я всегда на Тишинском работаю!

Через тридцать минут Деточкин прибыл в центр города. Тысячи москвичей в хорошем московском темпе бежали по улицам, скрывались в тоннеле подземного перехода, выбегали из-под земли и вновь исчезали в кратере метро. К остановке один за другим подъезжали троллейбусы. Сквозь их стеклянные стены, как товары в витрине, были видны пассажиры.

Деточкин терпеливо стоял на остановке и чего-то ждал. Прошло около часа. За означенное время от остановки отъехало 23 троллейбуса. Ни в один из них Деточкин не сел. Когда подошел троллейбус, 24-й по счету, Деточкин засуетился. Он сошел с тротуара, обежал машину спереди и заглянул в окошко водителя.

– Люба! – сказал Деточкин ненатуральным голосом. – Здравствуй, Люба! Я вернулся!

Водитель, воспетый современным поэтом – "Она в спецовочке такой промасленной, берет немыслимый такой на ней", – не обратила на Деточкина никакого внимания. Она нагнулась к микрофону и объявила:

– Товарищи, побыстрей заполняйте машину! Не скапливайтесь в хвосте!

А потом, позабыв отодвинуться от микрофона, продолжила в той в той же интонации:

– Юрий Иванович, вход в троллейбус с другой стороны!

Деточкин просветлел лицом и обрадованно кинулся ко входу. За его пробегом следил весь троллейбус. Когда Юрий Иванович финишировал возле двери, створки плавно захлопнулись. Пассажиры захохотали. Троллейбус медленно отошел от остановки. Глядя в зеркальце, Люба наблюдала за тем, как уменьшалась сутулая фигура Деточкина.

Смотря вслед троллейбусу, Юрий Иванович был полон неправильных пессимистических мыслей по поводу своей личной жизни. Понимая, что Люба появится здесь не раньше чем через полтора часа и поэтому примирение надо отложить на вечер, Деточкин побрел к себе на службу. Известно, что работа – лучшее лекарство от душевных невзгод. Если тревожно на сердце, легче всего забыться при встрече со своим начальником.

Когда Юрий Иванович вошел в комнату, где сидели его коллеги по районной инспекции Госстраха, арифмометры перестали трещать, все сотрудники оборвали разговоры на посторонние темы и начали, как по команде, с соболезнованием глядеть на Деточкина. Наступившая тишина ему не понравилась. Желая избегнуть расспросов, он быстро проследовал через комнату и толкнул дверь в кабинет начальника.

Руководитель инспекции, Андрей Андреевич Квочкин, встретил Деточкина репликой, полной сарказма:

– Ну? Как ваш тбилисский дядя?

– Дядя плох! – сокрушенно ответил Деточкин.

– В прошлый раз была тетя?

– Двоюродная сестра. Она скончалась…

– Все мы смертны, – вздохнул начальник. – Если бы люди не умирали, мы бы не страховали их на случай смерти! Вы не станете отрицать, Деточкин, что я проявляю к вам чуткость. Каждый раз, когда заболевают или помирают ваши родственники, я предоставляю вам отпуск за ваш собственный счет.

– Это верно, – согласился Деточкин, – вы на редкость чуткий руководитель!

– Но родственников у вас много, а штатных единиц у меня мало. Ваши отъезды срывают нам план.

– Андрей Андреевич, – пообещал Деточкин, – я нагоню!

– Идите и нагоняйте! – начальник отпустил подчиненного, ограничившись поучением общего характера: – Помните, я не позволю ставить родственные интересы выше общественных!

Выйдя на улицу, Деточкин с облегчением подумал, что в жизни все компенсируется. Вот встреча с Любой – она оказалась хуже, чем он предполагал. Зато встреча с начальником не принесла ожидаемых неприятностей. Одним словом, ничья, 1:1. Но оставалось главное – надо было позвонить домой. Деточкин вошел в автоматную будку, набрал номер и, взяв себя в руки, беспечно сказал:

– Мама, это я! Я приехал из командировки! За мной, я хотел сказать, ко мне никто не приходил?

– Кому ты нужен? – последовал энергичный ответ.

И никому не нужный Деточкин, сразу успокоившись, отправился нагонять свой производственный план.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой следует обратить внимание на бежевую "ВОЛГУ" № ЭЗ 00-70

Огромные масштабы жилого строительства сильно удлиняли ежедневный рабочий пробег страховых агентов. Деточкин трудился, не жалея ног.

Новосела страховать особенно трудно. Получив новую квартиру, счастливец не желает думать о пожаре, землетрясении или наводнении. Тем более противно думать о собственной кончине.

Войдя в дом № 17 по Тополиной улице, Юрий Иванович поднялся лифтом на самый последний этаж. Как почтальоны и разносчики молока, Деточкин всегда совершал обходы сверху вниз.

Он начал с квартиры № 398.

– Здравствуйте, товарищ Ерохин! – поздоровался Деточкин, у него была уникальная память на фамилии тех, кого он намеревался заполучить в клиенты.

– Здравствуйте, – ответил Ерохин, тоже обладавший неплохой памятью. – Только я страховаться не буду!

Ерохин был человек заводской, откровенный и не любил подтекста.

– Во время пожара все сгорит, – уже без всякой надежды сказал Деточкин.

– Новое купим? – оптимистически парировал неподдающийся Ерохин.

– Человек может умереть, – напомнил Деточкин.

– А я еще поживу, – Не сдавался упрямец, – мне всего пятьдесят два…

– Прекрасная мысль, – подхватил Юрий Иванович, – вы отлично выглядите. На вид вам значительно меньше. Можно застраховаться на дожитие!

– На что? – первый раз с интересом спросил Ерохин.

– Ну, например, доживете до 70 лет, получите страховое вознаграждение. А не дотянете, ну… – тут Деточкин развел руками.

– Это что же, вроде пари?

– Ну, вроде…

– Значит, если я помру до срока, – рассуждал вслух Ерохин, – выиграете вы? А если я доживу до семидесяти, выиграл я, так?

– Так, – согласился Деточкин и хлопнул в ладоши, – будем оформляться! Установим размер ваших взносов, направим вас на медицинскую комиссию…

– До свидания, – ласково сказал Ерохин и повернулся к Деточкину спиной.

После квартиры № 398 следовала квартира к 397. В ней жили застрахованные люди. В свое время Деточкин победил их с первого захода. Супруги Семицветовы, Инна и Дима, владели неплохим имуществом и им не хотелось, чтобы оно сгорело безвозмездно. Супруги были молоды и хороши собой, так же как их новая однокомнатная квартира. Инну украшали синие, модные глаза удлиненной формы. Именно потому она носила синие ресницы, синие серьги, синие кофточки и синие чулки. Чтобы не потеряться рядом с эффектной женой, Дима употреблял ярко-красные галстуки и очки в квадратной золотой оправе.
[1] [2] [3] [4]