Эмиль БРАГИНСКИЙ, Эльдар РЯЗАНОВ. БЕРЕГИСЬ АВТОМОБИЛЯ! (5)

– Я, как всегда, молчала. Я рта не раскрыла! – сказала мама, убежденная, что так и было.

– Почему он приходил? – настойчиво выспрашивал сын. – Он беспокоился, что я пропустил репетицию? Или у него была другая причина?

– Разве может возникнуть причина для прихода к тебе следователя?

– Мама, я твой сын!

– Каждый день узнаешь что-нибудь сенсационное! – улыбнулась Антонина Яковлевна.

Как и все мамы, она не сомневалась, что ее сын – кристальной души человек, почти святой! Всю свою жизнь она воспитывала в Юре любовь к справедливости. Справедливость была коньком мамы Деточкина. Сейчас, с уходом на пенсию, она целиком посвятила себя служению этой безупречной идее. Встречаясь с недостатками, Антонина Яковлевна не проходила мимо и успешно боролась с ними при помощи писем в газеты! Пока Деточкин расправлялся о семицветовской "Волгой", мама проделала не менее трудную операцию. Мама добилась закрытия "забегаловки", рассадника зла и порока, и теперь в освободившемся помещении шла стрельба. Здесь разместили тир данного микрорайона.

– Ты всегда возвращаешься из своих командировок взвинченный! – заметила мама. – Успокой свои нервы. Пойди в тир и постреляй в цель!

– Пожалуй, сегодня я промахнусь! – сказал Деточкин. Он чувствовал себя скорее мишенью, нежели стрелком. Весь воскресный день он потратил нам мучительные размышления – идти вечером на репетицию или избегнуть встречи с Максимом?

"Подозревает меня следователь или он заходил как товарищ по сцене?" – Деточкин не мог перенести проклятой неизвестности и мужественно отправился во дворец ставить точки над "и".

Когда Юрий Иванович объявился в зрительном вале, режиссер учинил ему скандал. Постановщик орал, что Деточкин подводит всю команду, что предстоит решающая игра, то бишь премьера, и что он переведет его в дублирующий состав. В заключение режиссер сунул ему в руки длиннющую шпагу и погнал на сцену биться с первым попавшимся.

Когда пришел Максим, режиссер заодно намылил шею и ему. Максим тоже получил оружие и был послан на сцену схватиться с Деточкиным, как и полагалось по сюжету.

Так они и встретились со шагами в руках.

– Защищайтесь, сударь! – угрожающе сказал Максим. Впервые в жизнь он приступал к допросу на освещенной сцене и в берете с пером.

– К вашим услугам! – в тон ответил Деточкин, пытаясь прочесть на лице Максима свою судьбу.

Следователь был непроницаем. Он стал в позиции и почувствовал, как во внутреннем кармане прошелестел ордер на арест.

Деточкин тоже принял позицию. Шпаги их скрестились.

– Я имею честь напасть на вас! – жестко сказал Максим. – Где вы пропадали?

– Черт возьми! – крикнул Деточкин, скрывая волнение. Он не знал, что следователь был в Госстрахе и допустил промах: – Я ездил в командировку!

В пылу сражения участники не замечали, что разыгрывает сцену скорее по Дюма, чем по Шекспиру. Режиссер не мог прийти в себя от изумления.

– Как здоровье любимого племянника? – безжалостно спросил следователь, делая свой главный выпад.

– Какого племянника? – бессмысленно запирался Юрий Иванович.

– А волчий капкан? А больная нога? А сигареты "Друг"? – наносил удар за ударом Максим.

Точка над "и" была поставлена, и не одна!

Юрий Иванович осознал, что попался.

У него помутилось в глазах, Подберезовиков, в свою очередь, понял что пора переходить к следующему акту пьесы, где главным действующим лицом станет вышеупомянутый ордер.

– Что за диалоги? – закричал из зала взбешенный режиссер. – Во времена Шекспира не было сигарет! И вообще, почему вы передай на прозу?

Деточкин, продолжавший по инерции размахивать оружием, с перепугу хватил противника шпагой по голове, бедный Максим рухнул, как подкошенный.

– Шпаги в ножны, господа, шпаги в ножны! – неожиданно для самого себя приказал режиссер, ставивший сцену дуэли и не по Дюма, и не по Шекспиру, а по модной в нынешнем футболе бразильской схеме 4-2-4.

Режиссер кинулся к Подберезовикову и убедился, что тот жив. Вместе с Деточкиным, который шептал оправдательные слова, они подняли с пола и отнесли на диван.

Максим скоро пришел в себя. Успокоенный режиссер оставил противников наедине. Юрий Иванович положил на лоб следователю мокрую тряпку.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Деточкин, участливо заглядывая в глаза своей жертвы.

– Вашими заботами! – с иронией ответил Максим.

Деточкин возложил ему на лоб новую холодную повязку;

– Именно вас я никак не хотел ударить, даже нечаянно!

– Да, это мне понятно! – саркастически заметил Максим.

– Ничего вы не понимаете! – с горечью вырвалось у Деточкина.

Подберезовиков внутренне согласился с ним. Он действительно еще не все понимал. Совесть не позволяла ему пустить в ход ордер на арест, пока он не доберется до самой сути: что же толкнуло Деточкина на скользкий путь? Следователь настойчиво подавлял в себе теплые чувства, которые, несмотря ни на что, вызывал в нем неуклюжий, чуточку смешной Деточкин.

Подберезовиков сбросил со лба мокрую повязку и встал.

– Нам надо поговорить!

Деточкин печально кивнул:

– Надо!

Они вышли на улицу и шли рядом, как магнитом притянутые друг к другу.

Оба не отваживались начать решающий разговор.

Они проходили мимо "Пивного зала".

– Зайдем? – нарушил молчание преступник.

– Зайдем! – печально согласился следователь.

"Пивной зал" был похож на баню – дикая жара, стены из белого кафеля и столы из мраморной крошки. Густой табачный дым вполне заменял клубы пара, пивная пена – мыльную, пиво лилось как вода, и действительно воды в нем хватало, но особенно дополнял сходство глухой гомон голосов.

При входе в "Пивной зал" посетители инстинктивно оглядывались, ища глазами шайку.

Шайка здесь тоже была – ее возглавлял Филипп Картузов.

Подберезовиков и Деточкин отыскали свободный столик, заказали пива и раков. Не прошло минуты, как им подали. Картузов требовал от официанток гоночного обслуживания. Клиенту не давали опомниться. Заказы выполнялись мгновенно. Это приводило неизбалованного едока в отличное расположение духа. Он лакал разбавленное пиво и радовался этому.

Время от времени в зале появлялся Филипп, важный и недоступный. Он хозяйским оком окидывал свою баню. Убедившись, что предприятие работает на всю катушку, методично наматывая для него золотые ниточки, Филипп величественно удалялся.

Деточкин и Подберезовиков не замечали окружающей среды. Они не сводили глаз друг с друга, все остальное было для них как бы не в фокусе.

– Я не понимаю, – допытывался Максим, – зачем вы затеяли всю эту кутерьму?

Деточкин виновато улыбнулся.

– Вы человек осмотрительный, – продолжал Подберезовиков, – крали только у тех, кого вы считали жуликами, я об этом давно догадался.

Деточкин не стал возражать.

– Вы надеялись, что это послужит на суде смягчающим обстоятельством. Возможно, вам скинут годик со срока

… Деточкин застенчиво молчал.

– Как вы докатились до этого? – выспрашивал Подберезовиков. – Ну, объясните же мне!

– Ладно, – нарушил молчание припертый к стене Деточкин. – Я расскажу, как все это началось…

И Юрий Иванович поведал Максиму, как сразу после больницы пошел он работать в гараж при торговой базе. В этом государственном учреждении процветала частная инициатива, и Юрию Ивановичу это не понравилось. Воспитанный мамой в любви к справедливости, он восстал! Но сплоченная компания дельцов своевременно выгнала его – "как не справившегося с работой". Деточкин озлобился. Он остался на мели. Ему срочно нужно было подработать. Он взялся перегнать только что купленную машину в другой город. Перегнать, а не угнать! В пути хозяева разоткровенничались, и Деточкин сообразил, что везет расхитителей народного добра. Один был крупный специалист по стройматериалам – вагонами крал. Его приятель ведал путевками и тоже недурно жил. Юрий Иванович вспылил, он как бы нечаянно заглушил мотор и велел своим пассажирам выйти на шоссе и толкать "Волгу" сзади, пока она не заведется, частники вылезли и стали усердно толкать. Они хорошо толкали, "Волга" завелась, и Юрий Иванович уехал, оставив жуликов на дороге.

– Я слышал эту легенду, но не знал, что она про вас, – сказал Максим.

– Про меня, – согласился легендарный Деточкин.

– Сколько вы всего продали автомобилей? – официально допрашивал Подберезовиков.

– Четыре!

– Допустим, четыре! – следователь быстро считал в уме. – Это в старых деньгах выходит почти четверть миллиона.

Деточкин молчал.

– Приличные деньги! – допекал его Максим.

Деточкин молчал.

– Где вы прячете свой капитал?

На этот вопрос следователя нельзя было не ответить, и Деточкин показал на свой портфель:

– Здесь!

Портфель беспечно лежал на свободном стуле.

Максим не поверил своей удаче. Он нашел не только преступника, но и деньги.

Подберезовиков непроизвольно потянулся к вещественному доказательству. Деточкин сочувственно улыбнулся, Максим тотчас отдернул руку.

В этот момент к их столику степенно приблизился Филипп Картузов. В один из своих царских выходов он увидел следователя и теперь радушно приветствовал его:

– Здравствуйте! Что же вы мне ничего не сказали? Прошу вас вместе с другом перейти в отдельный кабинет!

– Спасибо, только незачем… – отказался Максим, не упуская портфель из вида, отхлебнул пива.

Увидев, что следователь пьет не то пиво, Филипп проворно выхватил у него кружку и приказал:

– Раечка и Лидочка!

Понятливые официантки налетели на столик и с ловкостью завзятых грабительниц отняли у знатных гостей и пиво, и раков. Максим все время следил, чтобы в суматохе не исчез портфель с богатством.

– Сейчас подадут свежее пиво. Только что завезли! – объяснил толстяк. – И раков заменят.

– Их только что поймали? – ехидно спросил Деточкин. При виде благоденствующего врага он взъерепенился.
[1] [2] [3] [4]