8 (1)

– Это мог быть кто угодно, – сказал Крэш. – Это мог быть любой, кому не хочется, чтобы на его голову сбросили комету. И, должен сказать, мне сложно осуждать тех, кому это не нравится.

Правитель Альвар Крэш еще раз окинул взглядом разгром, царивший на взлетно-посадочной площадке, а затем посмотрел на автобус, валявшийся на боку далеко внизу, на площади.

– У меня нет ни малейших сомнений, что кто-то вновь попытается обострить ситуацию. Они пойдут на все, чтобы только сорвать план по перенацеливанию кометы.

– Какой кометы? – спросил Деврей. – О чем вы говорите? При чем тут комета?

– Наш милейший доктор Лентралл, который в настоящий момент стоят рядом с вами, разработал выдающийся план: для того, чтобы ускорить процесс оздоровления нашей планеты, он хочет вмазать по ней кометой.

– Вмазать кометой… – растерянно повторил Деврей. – По Инферно?

– Совершенно справедливо, – откликнулся Крэш. – У него имеются основания полагать, что благодаря этому можно будет оживить всю экосистему.

– Ты говоришь так, будто уже принял решение! – с негодованием воскликнула Фреда. – Так нельзя! Такие решения не принимаются так быстро!

– Я еще ничего не решил, – сказал Крэш. Голос его звучал устало. – Я не приму решения прежде, чем нам с тобой удастся поговорить больше нежели те полминуты, в течение которых мы беседовали до… – Он помялся и, обведя рукой закопченную крышу, закончил: – …до этого. И прежде, чем я не проконсультируюсь с контрольными центрами преобразования на Чистилище. Но решать придется, причем очень скоро – в этом я не сомневаюсь.

– Но ты не имеешь права принимать такое решение – такое важнейшее решение! – в одиночку, – возразила Фреда. – Нужно провести референдум или какое-то чрезвычайное заседание Правительства или… или что-то еще.

– Нет, – отрезал Крэш, – не нужно.

– Ты собираешься выступить в роли Господа Бога и самолично решить судьбу целой планеты, взять на себя ответственность за жизни всех нас? Ты не имеешь права так поступать!

– Ты права, я действительно не имею права принимать на себя подобную ответственность, – сказал Правитель. – И если бы мы жили в совершенном мире, я непременно посоветовался бы со всеми, с кем только можно, и вынес проблему на широкое и беспристрастное обсуждение, которое закончилось бы всеобщим равным голосованием. Но у меня нет выбора. Я должен решить все сам. И знаешь, почему? Потому, что у меня нет времени. Совсем нет.

– Почему?

Давло Лентралл рассеянно кивнул и посмотрел на Фреду.

– Это верно, – проговорил он. – Я, видимо, упустил этот момент в нашем сегодняшнем разговоре.

– Какой еще момент? – спросила Фреда.

Но Лентралл, похоже, не хотел продолжать и вместо ответа перевел взгляд на Правителя.

– Альвар! – требовательно сказала женщина.

– Речь идет о том, сколько времени осталось в нашем распоряжении, – ответил Крэш. Казалось, ему, как и Лентраллу, не хочется говорить на эту тему.

– Ну же! – воскликнула Фреда. – Объяснит хоть кто-нибудь из вас, в чем дело? Говорите!

– Комета подошла к нам уже довольно близко, когда он, – Крэш кивнул в сторону Лентралла, – обнаружил ее. И с каждой секундой она подлетает все ближе. Скорость, с которой она движется, очень велика. И очень скоро комета окажется рядом с нами.

– Как скоро это случится? – спросила Фреда.

– Если мы ничего не предпримем, она достигнет точки максимального приближения к Инферно примерно через восемь недель. Начиная с сегодняшнего дня это составляет пятьдесят пять дней.

– Пятьдесят пять дней! – в отчаянии выкрикнула Фреда. – Так скоро! Даже если мы решимся на это… безумие, мы не сможем подготовиться за такой короткий срок!

– У нас нет выбора, – бесцветным, каким-то деревянным голосом проговорил Давло. – Мы не можем отложить это на потом. Этого «потом», а иначе говоря, следующего приближения кометы пришлось бы ждать слишком долго – много веков. Тогда это уже будет ни к чему, поскольку к тому времени планета погибнет. Но Правитель еще не сказал вам самого худшего.

– Чего именно? – спросила Фреда. – Что может быть хуже, чем восемь недель до столкновения с кометой?

– Хуже восьми недель могут быть пять, – снова заговорил Крэш. – Если мы решим изменить курс кометы, нам придется это сделать в течение следующих тридцати шести дней. После этого она окажется слишком близко и будет двигаться слишком быстро, чтобы наш план удался.

Жустен Деврей ошеломленно помотал головой.

– Ничего из этого не получится, – сказал он. – А если и получится, каким образом вы намереваетесь сбросить комету на Инферно, чтобы не убить всех нас?

Альвар Крэш засмеялся. В этом хриплом злом звуке не было ни радости, ни веселья.

– Это как раз должно волновать нас меньше всего, – сказал он и снова обвел взглядом наполовину разрушенную посадочную площадку. – Наша планета балансирует на лезвии бритвы. В любую минуту может случиться любое – самое незначительное – событие, которое дестабилизирует климат и вызовет ледниковый период, пережить который не сможет никто. Если план с кометой сработает, мы окажемся спасены. Если нет, то – вы правы – нам суждено погибнуть. Как все сложится, нам знать не дано, но так или иначе спасти нас может только комета. Вот мне и предстоит решить: есть ли хоть один способ избежать гибели для всех нас?

Калибан шел ровно на два шага позади Просперо. Они двигались по темному, как безлунная ночь, подземному туннелю. Не без оснований опасаясь засады, осторожный Просперо даже выключил свои инфракрасные сенсоры и настоял, чтобы Калибан сделал то же самое. Теперь они ориентировались в пространстве, что называется, на ощупь. Теоретически не было ничего невозможного в том, чтобы робот передвигался от одной известной ему точки до другой исключительно по памяти, однако на практике это было непростым делом – идти в кромешной темноте довольно быстро и при этом не производить ни малейшего шума. Именно это пытался делать Просперо, и, надо признать, вполне успешно.

А вот Калибану это удавалось хуже. Эта часть подземных коммуникаций была ему незнакома, и он не мог передвигаться по памяти. Поэтому ему приходилось полагаться на свой слух и ориентироваться на осторожные шаги идущего впереди Просперо и негромкое жужжание его приводных механизмов. Эту задачу осложняли посторонние звуки, которые воспринимали слуховые рецепторы Калибана, – звуки каких-то работ, ведущихся в других, отдаленных частях подземной системы.

Короче говоря, робот, не видящий ни зги, указывал путь роботу, который ориентировался на едва различимые звуки.

Однажды, или дважды Калибан едва не пропустил повороты и один раз со всего размаха врезался в стену, после чего несколько секунд стоял на месте, пытаясь сориентироваться. Раздавшийся в почти полной тишине гулкий звук этого столкновения показался оглушительным и раскатился далеко по подземным коридорам, сразу выдав их присутствие, но никакой реакции не последовало.

Наконец Просперо остановился так резко, что Калибан едва не налетел на него. Поскольку у него в отличие от Просперо не было гиперволнового приемника и он к тому же не мог ни видеть, ни слышать своего спутника, Калибан не знал, что заставило того остановиться. Немного постояв, Просперо снова двинулся вперед. Они прошли примерно сорок метров, и тут темнота взорвалась грохотом и огнем.

Кто-то выстрелил из бластера! Рецепторы Калибана приспособились почти моментально, но все же недостаточно быстро. От оглушительного звука и ослепительной вспышки Калибан на несколько секунд потерял ориентацию, но в следующее мгновение роботы овладели собой и принялись действовать. Просперо нырнул вправо, Калибан – влево, и оба они прижались к боковым стенам туннеля. Теперь меры предосторожности уже не имели смысла, и Калибан включил систему инфракрасного видения. Вот он! В самом конце туннеля, рядом с дверью, ведущей в какое-то помещение, стоял грузный человек с бластером наготове и усердно вглядывался в темноту. Судя по всему, он также был ослеплен вспышкой от собственного выстрела. Пошарив свободной рукой в кармане, он достал оттуда фонарик. Однако, прежде чем он успел его включить, Калибан метнулся вперед, вырвал бластер из одной его руки и выбил фонарик из другой. Мужчина начал слепо водить руками вокруг себя, пока не наткнулся на Калибана. Его ладонь пробежала по груди робота, а затем нашарила голову. Калибан схватил человека за грудки и держал на расстоянии вытянутой руки.
[1] [2] [3] [4]