По снежку по мягкому
[1] [2] [3] [4]Тут я крикнул: “Любовь моя, я иду! Держи голову над водой!” – и побежал. Я не собирался идти туда через снег – понимал, что времени мало. Уменьшив на бегу вес, я заскользил, прямо над снегом, прямо надо льдом, окружившим берега озера, и прямо в воду с оглушительным всплеском. Как вы знаете, плавать я не умею и вообще дико боюсь воды. Сапоги и пальто тянули меня вниз, и я бы утонул, если бы Мерседес меня не спасла. Можно было бы полагать, что такой романтичный случай свяжет нас еще теснее, но вот…»
Септимус покачал головой, и в глазах его стояли слезы.
– Все вышло не так. Она была в ярости. «Ты, дубина! – визжала она. – Подумать только, прыгнуть в воду в пальто и в сапогах, да еще и не умея плавать! Ты вообще соображаешь, что делаешь? Ты можешь понять, каково такую дубину вытаскивать из озера? А ты еще настолько одурел, что схватил меня за челюсть и чуть не послал в нокаут, и мы оба чуть не утонули. До сих пор болит». Она собралась и уехала в диком бешенстве, а я остался и почти сразу схватил отвратительнейшую простуду, из которой до сих пор не выберусь. С тех пор я ее не видел, на мои письма она не отвечает и к телефону не подходит. Моя жизнь кончена, Джордж.
Я спросил:
– Септимус, просто из любопытства: зачем вы бросились в воду? Почему вы не попытались зайти на лед как можно дальше и протянуть ей жердь подлиннее или веревку, если бы вы смогли ее найти?
Септимус с горестным видом сказал:
– Я не собирался бросаться в воду. Я хотел проскользить по поверхности.
– По поверхности? Разве не говорил я вам, что ваша антигравитация работает лишь на льду?
Во взгляде Септимуса появилось напряжение:
– Я так не думал. Вы сказали, что она работает только над Н2О. Значит, и над водой, так?
Он был прав. Термин «Н2О» я употребил для вящей научности – он больше подходил к образу гениального ученого. Я возразил:
– Я имел в виду твердую Н2О.
– Но вы же не сказали «твердую Н2О», – сказал он, медленно поднимаясь с места, и в его глазах я прочел, что сейчас меня разорвут на части.
Я не стал ожидать подтверждения этой гипотезы. С тех пор я его не видел.
И в его загородном парадизе тоже не бывал. Кажется, он теперь живет где-то на острове в южных морях – в основном, как я подозреваю, потому, что не хочет вновь видеть лед или снег.
Как я и говорил: «Ее в судьбу свою впусти…», хотя если подумать, то это, кажется, сказал Гамлет перед тем, как вонзить кинжал в Офелию.
Джордж испустил нечто среднее между отрыжкой и пропитанным винными парами вздохом из глубины того, что он считает своей душой, и сказал:
– Однако они уже закрывают, и нам лучше бы тоже уйти. Вы заплатили по счету?
К несчастью, я заплатил.
– А не можете ли вы дать мне пятерку – добраться домой?