Глава 3

— Покажи мне Китай, — велел Гэри. — До начала эры научно-технического прогресса.

Архив ответил строчками архаического текста, сопровождавшимися грубыми рисунками. Но внешний компьютер Гэри перевел текст, автоматически сверяя данные с психоисторической шкалой. «Проблема номер один, — думал профессор, словно читая лекцию одному из младших членов Пятидесяти. — Определенная часть людей всегда будет стремиться властвовать другими. Это стремление уходит корнями в наше туманное животное прошлое. Мы унаследовали эту черту, потому что у тех, кто преуспевал, было больше потомков. Многие сильные племена и нации поднимались, а затем становились жертвами данного глубоко впитавшегося стремления. Но некоторые культуры научились учитывать это неизбежное честолюбие и рассеивать его, как железный прут притягивает к себе молнию и уводит ее в землю».

Могущественный император древнего Китая должен был держать вельмож в узде. Кроме того, аристократические семейства вовлекались в закулисные ритуальные интриги, включавшие сложные стратегические решения о союзах и предательствах, которые каждый раз могли привести к повышению или понижению социального статуса; несомненно, то была ранняя версия Большой Игры, занимавшей умы класса патрициев во времена Гэри. О взлетах и падениях аристократических родов кричали заголовки газет, привлекая внимание населения Галактики, но на самом деле поведение могущественных звездных лордов не имело существенного влияния на жизнь Империи. Богатство, которым они щеголяли, ничего не стоило отнять. Тем временем практическая власть оставалась в руках меритократов и гражданских служащих.

На языке психоистории это называлось состоянием притяжения. Иными словами, общество имело естественный сток, в котором тонули те, кто жадно стремился к власти. Таким образом, оно поощряло иллюзии аристократов и не позволяло им причинять слишком много вреда. Этот прием срабатывал в Галактической Империи так же безотказно, как в Китае до наступления эры техники. «Более того, эти древние имели зачаточную форму руэллианизма». Широко распространенная в Китае этическая система Конфуция напоминала владыкам об их обязанностях перед подданными. Эта аналогия вызвала у Гэри странную мысль. Он затребовал из своего личного архива портрет самой Руэллис, написанный на заре Галактической Империи. Селдон смотрел на высокий лоб, широкие скулы и гордые черты знаменитого вождя и размышлял:

«Дэниел, а может, это тоже был ты? Конечно, у тебя было фантастическое количество масок. Кажется, я улавливаю смутное сходство между лицом этой женщины и тем обликом, который ты носил во время нашей первой встречи. Когда ты был Димерцелом, премьер-министром Империи.

Неужели это была еще одна из твоих ролей в ходе неустанной борьбы за то, чтобы подтолкнуть упрямое человечество к построению разумного и цивилизованного общества?

Если так, сильно ли ты огорчился, увидев, что твоя лучшая идея породила первую огромную волну прокатившегося по Вселенной возврата к хаосу?"

Конечно, не имело смысла пытаться проследить все роли, сыгранные Бессмертным Слугой за двадцать тысяч лет, в течение которых Дэниел и его помощники-роботы без устали пытались облегчить боль своих темных, невежественных хозяев.

Гэри вновь вернулся к параллелям между Империей и древним Китаем.

«Проблема номер два: как удержать правящий класс от застоя? Естественная тенденция любой группы, находящейся на вершине, заключается в стремлении к самовозвеличению. К тому, чтобы никакие пришельцы не могли ей угрожать».

Китай страдал от этой жгучей проблемы так же, как любая другая человеческая цивилизация. Но система проверки гражданской службой иногда позволяла возвыситься талантливому и яркому человеку, который не принадлежал к родовитой аристократии. И тут Гэри нашел другую, более тонкую параллель.

«Китайцы создали специальный класс правителей, которые могли быть преданы только империи, а не своим собственным потомкам. Потому что у них вообще не могло быть детей».

Придворные евнухи! С точки зрения психоистории, это имело смысл. Аналогия с современной Галактической Империей напрашивалась сама собой.

«Последователи Дэниела. Позитронные роботы, запрограммированные на то, чтобы думать лишь о благе человечества. Кроме того, они не размножаются, поэтому логика эволюции не толкает их к эгоизму. Они — наш эквивалент преданных евнухов, тайно действующих в течение многих веков».

Собственная прозорливость понравилась Гэри, хотя он и подозревал, что древний Китай был более сложным, чем изображала его «Детская энциклопедия».

«Однако сейчас Империя, созданная для нас Дэниелом и поддерживаемая ценой невероятных усилий, существует только по инерции. Должно быть создано нечто новое, что займет ее место».

Вот и ответ. План Селдона предусматривал более жизнеспособную Империю, которая родится из пепла старой. Он чувствовал невыносимое искушение без утайки рассказать беглянке, юной Джени Кьюсет, об Академии и славе, которая ждет ее наследников. Если бы только она согласилась поверить в судьбу и улететь на Терминус вместе с родителями!

Конечно, Гэри никогда не выдаст свой тайный План. Но если бросить небольшой намек, достаточно интригующий, чтобы заставить Джени передумать? В конце концов, когда-то он был весьма умелым политиком. Если бы удалось убедить девочку, что в итоге все изменится…

Гэри ощущал, что отклоняется куда-то в сторону, движимый сентиментальными чувствами. Внезапно он ощутил себя старым. Бесполезным.

«В любом случае следующая Империя будет создана совсем не моей Академией. Великая драма, которую мы разыграем на Терминусе, станет просто отвлекающим маневром, попыткой занять человечество, пока Дэниел будет готовить стол для нового пира. Разогревом перед настоящим шоу».

Гэри еще не знал, какую форму будет иметь новая фаза… хотя во время их последней встречи друг-робот сделал несколько намеков. Новая Империя будет по сравнению со старой тем же, чем космический корабль является по отношению к каноэ. «Я должен быть горд тем, что Дэниел считает мою работу полезной для достижения этой цели. Но все же…"

Но все же уравнения по-прежнему не давали Гэри покоя. Как полуслучайные сочетания света и тени, которые Селдон видел в Шуфинских лесах, они взывали к нему днем и являлись ночью в снах. Они обязаны быть чем-то большим, чем отвлечение!

У психоистории был другой уровень. Гэри знал это. Другой уровень истины. Возможно, тот, о котором ничего не знал сам Р. Дэниел Оливо.
[1] [2]