10. Да здравствует космический рейнджер!

— Как? Захотели и сделали.

— Не понимаю.

— А чего тут непонятного? Послушай, загляни в мое сознание, так будет проще. Ах да, о чем это я… Ты же материален… Ну, словом, когда мы ушли в пещеры, то сначала должны были уничтожить тысячи кубических миль материи, чтобы их выкопать. А куда ее денешь? Мы превратили ее в энергию и… — Дальше пошли неразборчивые звуки и Дэвид поспешно вмешался:

— Подожди! Я ничего не понимаю.

— Не понимаешь? Странно. В общем, этой энергией мы можем управлять.

— Но если вы превратили всю материю в энергию, то…

— Да, конечно. На этой энергии мы живем уже полмиллиона обращений и вычислили, что ее хватит еще на двадцать миллионов оборотов. Еще до того как мы ушли с поверхности, мы научились обходиться совершенно без материи. Мы состоим из чистого сознания и энергии, никто не умирает и не рождается. Вот я тут, возле тебя, а ты не умеешь общаться через сознание и можешь только услышать, что я тебе говорю. Как жаль…

— Но существа, подобные тебе, могут перемещаться по всей вселенной?

— Какой ужас! Ты боишься, что мы подчиним себе весь мир, в котором живут существа, подобные тебе? Что мы станем вести войны, чтобы отыскать местечко под звездами? Какая ерунда. Наша вселенная здесь, с нами. Ничего другого нам не нужно.

Дэвид замолчал. Потом вдруг почувствовал, что ему на голову словно положили руку или будто какие-то нежные волоски мягко потрогали его мозг. От неожиданности он вздрогнул.

— Извини, — сказала она, — но ты такое интересное существо. Я ощущаю, что твои сородичи находятся в серьезной опасности и подозревают, что причиной являемся мы. Заверяю тебя, это не так.

Она произнесла это так искренне и просто, что Дэвид не мог не поверить.

— Ваш друг, — сказал он, — говорил, что химический состав моих тканей совершенно отличается от того, что встречалось на Марсе. Чем?

— Азотистыми соединениями.

— Протеин, — пояснил Дэвид.

— Не понимаю этого слова.

— А из чего состояли ваши ткани?

— Из… — последовал очередной набор звуков. — Совсем другое дело. Никакого азота.

— Так что вы меня не сможете накормить?

— Боюсь, что нет. Он сказал, что органика нашей планеты окажется для тебя смертельной. Такие сложные азотистые компоненты, как у тебя, нам не изготовить, мы их никогда не исследовали. А ты проголодался?

Она явно относится к нему с симпатией, подумал Дэвид, переставший уже думать о собеседнице, как о голосе.

— Неважно, у меня есть еда с собой.

— Вообще, это нехорошо, — сказала она, — что я тебя называю каким-то существом. Как тебя зовут? — И, словно опасаясь остаться непонятой, переспросила, — как твои соплеменники идентифицируют тебя?

— Меня зовут Дэвид Старр.

— Не понимаю. Кажется последнее слово имеет отношение к солнцам во вселенной. Тебя зовут так, потому что ты странствуешь в пространстве?

— Нет, путешествуют очень многие. «Старр»- это только звук и ничего не означает специально. Просто звук — как ваши имена для меня.

— Это неправильно. У тебя должно быть имя, которое говорило бы о твоих занятиях в космосе. Если бы я оказалась существом вроде вас, то звала бы тебя Космическим Рейнджером.

Вот так и получилось, что существо, увидеть которое Дэвиду не удастся никогда, произнесло то имя, под которым его, Старра, еще узнает вся Галактика!
[1] [2]