(1)
[1] [2] [3] [4]Среди просторных каменных особняков, спокойных тихих переулков старой Москвы, недалеко от Разгуляя и Земляного вала и сейчас еще стоит построенное в 1870 году в Гороховском переулке двухэтажное здание бывшей женской гимназии фон Дервиз с большими классами, широкими, светлыми коридорами, спальнями и громадным двусветным залом. Окна зала выходили в большой сад с вековыми деревьями. Прогулки в этом саду были любимым развлечением пансионерок.
В 1906 учебном году внимание всех гимназисток привлекла «новенькая» пансионерка, очень живая, экспансивная девочка с пытливым взглядом серых глаз и насмешливой улыбкой тонких губ. Причесана под мальчика, с челкой, закрывающей высокий лоб. Смотрела на всех дерзко, вызывающе, не только на старших по классу, но и на учителей и классных дам.
Марина Цветаева поступила в четвертый класс, хотя по годам была ровесницей шестиклассниц. Очень способная к гуманитарным наукам, все схватывала на лету, но не хотела приложить усилий, чтобы овладеть навыками точных наук. Оставаться долго в одной гимназии ей казалось скучным, и она вела себя так, что педагоги старались от нее избавиться, спешили перевести в другое учебное заведение.
К тому, кто чем-нибудь интересовал Марину, она подходила прямо, с неожиданными вопросами и необоснованными утверждениями, которые провоцировали реплику, протест… Начинался горячий спор — этого она и добивалась и тогда закрепляла вражду или дружбу беседами, записками, обращениями. Одноклассницами своими интересовалась мало — привлекали старшие.
Спокойствие гимназисток было нарушено — они почувствовали себя вовлеченными в бурю новых ощущений, переживаний. Марина сближалась то с одной, то с другой; каждая открывалась ей какой-то своей стороной, проявляла те качества, в которых в ней раньше не замечали.
В каждом человеке старалась пробудить к жизни скрытые в нем сокровища — стремления, увлечения, мечты… Сама «мятежница с вихрем в крови», она звала к мятежу, к бурному выражению чувств, к подъему всех душевных сил. «Все, в чем был этот тайный жир, я любила…» И не любила бесстрастных, холодных, будничных людей.
Как-то по своему она читала Пушкина, лирику его и прозу. Романтическим настроениям юной Марины вполне отвечали строки его стихов:
Прожить короткую, но яркую жизнь было девизом Марины. Бессильная старость казалось ей унижением человека.
В «Капитанской дочке» признавала только одного героя — Пугачева: он отвечал вольной, ищущей натуре Марины, бушевавшим в ней страстям. С пренебрежением отзывалась о Маше Мироновой. Как можно отдать свое чувство ограниченному, недалекому Петру Гриневу, когда рядом… смелый, сильный герой; он свою жизнь отдает за счастье народа!
Многое изменилось у шестиклассниц под влиянием Марины. К ней обращались за советом, какую книгу прочитать, и она умела подсказать каждому хорошую, интересную книгу. «Читайте „Путешествие маленького Нильса с дикими гусями“ Сельмы Лагерлеф Вам понравится. Хорошо пишет». Через Марину познакомились с пьесами французского драматурга Ростана, полюбили его «Орленка», солнечного «Шантеклера», задумались над романтическим образом Сирано де Бержерака. Марина сама приносила книги — ходили по рукам сборники «Знания», часто звучало имя Максима Горького. Читали стихи Бунина, рассказы Куприна… Особенно увлекал Степняк-Кравчинский; Андрей Кожухов стал любимым героем. Марина пополняла арсенал «недозволенных» книг. Свою горячую страстность вносила в споры о новых людях Чернышевского, Тургенева, Горького, о жизни в будущем.
Новые идеи проникали сквозь толщу стен гимназии, будоражили, волновали умы, согревали сердца, возбуждали мечты о неведомой и невиданной жизни, пробуждали дремлющие силы, желание говорить во весь голос, писать о том, что думаешь, любишь и чувствуешь. Вызывали активный протест против всех преград, ограничений, против мелочного надзора и покровительственной опеки.
Романам Лажечникова, Загоскина, Эберса, которыми увлекались раньше, старшеклассницы теперь предпочитали сочинения Белинского, Герцена, Писарева, Чернышевского. Книги приходилось тщательно скрывать от взгляда начальства.
Вольные мысли высказывались в потаенных дневника и письмах и в первых попытках собственного творчества — в стихах и сюжетах рассказов и повестей. Романы Тургенева «Рудин», «Отцы и дети» и «Новь» широко обсуждались учащимися, даже на занятиях прорывались смелые высказывания в защиту любимых героев. Хотя программа по литературе официально кончалась изучением произведений Н. В. Гоголя, горячий, преданный делу воспитания молодого поколения учитель Н. Н. Завьялов ставил на обсуждение образу Рудина и Базарова, упоминал даже героев романа «Кто виноват?» Герцена. Под покровом показной благопристойности бушевали страсти, пробивались живые ростки интересов передовой молодежи.
Остались в памяти также вечера и спектакли. Роли исполняли ученицы и учителя. В главной роли в пьесе «Сорванец» В. Крылова впервые выступала будущая артистка МХАТа, тогда еще ученица гимназии Вера Попова.
Передовые учителя навстречу интересам молодежи. Любимыми были предметы литературы (Н. Н. Завьялов), истории (В. А. Петрушевский), географии (И. В. Юркевич)..[65]
Гимназистки с увлечением готовились к докладам, читали дополнительную литературу, посещали лекции и музеи. В высших учебных заведениях они не отставали от товарищей — помогли усвоенные еще в школе методы работы над книгой. Бывшие ученицу гимназии Дервиз и теперь с благодарностью вспоминают своих учителей.
Бывали, конечно, и конфликты с учителями и с классными дамами, но они кончались мирно заучиванием наизусть страниц иностранного текста, вязаньем сверх нормы салфеток (для пансионерок), а иногда чистосердечным раскаянием и беспредметными обещаниями не нарушать больше воли начальствующих лиц. Как писала Марина Цветаева (из цикла «Муза»)..[66]
Марина всегда говорила смело, подчеркнуто резко, отметая все старое, отжившее. Во внешней манере, в мальчишеских ухватках, в крепком пожатии руки (по-мужски), в прическе напоминала тогда Марка Волохова из «Обрыва» Гончарова. При первом знакомстве предупреждала: «Вы знаете… Деньги взаймы я беру, но не имею привычки их возвращать. Так не обижайтесь…»
Из-под челки насмешливо глядели ее чудесные глаза. Денег она ни у кого не брала, но внимательно следила за тем, какое отношение вызовут эти ее слова.
Особенно привлекала Марину тихая, задумчивая Валя Генерозова — блондинка с лучистыми серыми глазами. Валя не была похожа не других. Доброжелательная, ласковая со всеми, она не искала общества подруг, часто оставалась одна. Она жила в своем поэтическом мире.
Очень эмоциональная, музыкальная, выступала на вечерах: пела романсы, читала стихи. Ее заветная мечта — учиться после гимназии музыке — не осуществилась из-за недостатка средств. Так и погиб ее талант, и она не нашла своей самостоятельной дороги.
Марина первая подошла к Вале и предложила ей дружить. Они писали друг другу письма, а ночью, когда все спали, Марина пробиралась к Вале, и до рассвета у них длилась тихая, задушевная беседа.
У Вали появились тетрадки, книги, которые она читала по ночам и прятала не только от начальствующих лиц, но даже от наших ревнивых глаз. Потом я узнала, что это были дневники Марины и ее матери. Если было тогда для Марины что-нибудь святое, о чем она говорила без тени осуждения, это память о матери и ее любовь к ней.
Гордость и независимость, а вместе с тем и беспредельная нежность, неудовлетворенная потребность «прижаться» к любимому человеку — эти противоречия в характере Марины оставались с ней до конца жизни.
Жаждой любви и ласки можно объяснить ревнивое чувство Марины: ей казалось, что мать любит ее меньше, чем других детей, и она страдала от этого с детских лет. Судя по дневникам матери и по стихам Марины, обращенным к матери, она не была счастлива: «Мы помним… твою молодую печать и капельки слез на ресницах, когда замолкала рояль».
Дружба с Мариной была для Вали плодотворна. Она подняла ее в собственных глазах и в глазах других. Валя стала глубже и требовательнее к себе, хотя на некоторое время забросила ученье, отвечала на уроках невпопад, потому что мысли ее были далеко — или читала письма Марины к ней, или сама писала Марине письма.
«Я люблю Вас по-прежнему, Валенька, больше всех и глубже всех. Никогда не уйду от Вас. Будь я средневековым рыцарем, я бы ради Вашей улыбки на смерть пошла», — писала Марина Вале, ученице 8-го класса.
Такие романтические отношения сохранились у них и после гимназии, до замужества Марины, когда она