41. ЧЕЛОВЕК - ПТИЦА. Рассказ о былом. - Как евреи жили в старину среди панов. - Трагедия бедного арендатора
41
ЧЕЛОВЕК - ПТИЦА
Рассказ о былом. - Как евреи жили в старину среди панов. - Трагедия бедного арендатора
Не следует думать, что мысли дедушки всегда витали в потустороннем мире и что ему нечего было рассказать внукам об этом свете! О! Он мог многое поведать о том, как евреи жили в старину, о прежних хасидах, каббалистах, о прежних панах, о том, как они обходились с евреями.
Одна такая история, рассказанная дедушкой своим внукам, история о том, как один еврей погиб смертью праведника, особенно запомнилась Шолому. Она и будет здесь передана вкратце, так как дедушка Мойше-Иося любил, да простит он меня, рассказывать очень длинно, перескакивая с предмета на предмет, и заезжал бог знает куда.
Случилась эта история давно, еще при жизни дедушки, мир праху его, старого Гамарника. Почему его звали Гамарником? Потому что деревня, в которой он жил и арендовал мельницу, называлась Гамарники. В той же деревне жил еврей по имени Ноях. Он содержал корчму. Был этот Ноях человек простоватый, но богобоязненный, видно скрытый праведник; день и ночь молился, читал псалмы. Всеми делами заправляла у него жена. Ему оставалось только платить арендные деньги пану и договариваться об аренде на следующий год. Все дни свои он боялся, как бы кто не отбил у него корчму, потому что охотников оказывалось много, хотя доходы от корчмы были ничтожные. Ноях с женой еле-еле перебивались, ибо детей у них было множество. Приходит Ноях как-то к пану договариваться об аренде и застает у него кучу гостей, пир горой. После пира гости, как водится, собираются на "полеванье", на охоту, значит. Стоят уже оседланные лошади, запряженные кареты, брички, линейки; собаки тут всех пород, егеря с большими перьями на шляпах, с рогами в руках, - словом, по - царски, все кругом готово. "Очевидно, попал не вовремя, - подумал Ноях, - не станет пан сейчас говорить об аренде". Однако он ошибся. Поднявшись из-за стола и собираясь садиться на лошадь, пан вдруг заметил в стороне еврея, согнувшегося, оборванного. И говорит ему пан весело: "Як се маш, пан арендаржий?" (Как поживаешь, пан арендатор?) А Ноях отвечает: "Так и так, ясновельможный пан, пришел я насчет корчмы..." Рассмеялся пан. Это было, "когда сердце царя смягчилось вином", то есть когда пан был уже сильно выпивши. И говорит он еврею: "На сколько лет хочешь ты снять корчму?" Еврей отвечает: "Я бы не прочь снять на несколько лет, но так как обычай твой, ясновельможный пан граф..." Пан не дает ему закончить: "Добже[55]. На сей раз отдаю тебе корчму по той же цене на целых десять лет, но с одним условием: ты должен быть у меня птицей". Еврей посмотрел на него удивленно. "Что значит быть у тебя птицей?" - "Очень просто, - отвечает пан: - Ты должен влезть на крышу этого сарая, видишь? Там ты должен изобразить птицу, а я буду целиться в тебя и постараюсь попасть прямо в лоб. Разжевал?" Среди панов поднялся хохот, и еврей тоже смеется с ними, думает: "Пан шутки шутит, слишком много выпил..." - "Ну, - спрашивает пан, - дело сделано?" И думает Ноях: "Что мне на это ответить?" Спрашивает он пана на всякий случай: "Сколько времени даешь на размышление?" - "Одну минуту", - отвечает пан вполне серьезно. "Одну минуту, значит, не больше?" - "Выбор за тобой, - говорит пан. - Либо ты влезешь на крышу и изобразишь птицу, либо завтра же тебя выбросят из корчмы". У Нояха душа в пятки ушла. Как быть? С паном шутки плохи. Тем более что тот послал уже за лестницей и все это, видно, совсем не в шутку. Но он снова обращается к пану: "А что будет, если ты, не дай бог, и в самом деле попадешь?" Среди панов поднялся еще больший хохот, и Ноях совсем растерялся. Он уже не знает, потешается ли над ним пан, или он это всерьез задумал. Выглядит это как будто всерьез, потому что ему приказывают сию же минуту лезть на крышу или отправляться домой и тут же очистить корчму. Повернулся Ноях, хочет уже домой идти, но, вспомнив про кучу детей, начинает просить пана дать ему хоть несколько минут для предсмертной молитвы. "Добже. Даю тебе одну минуту для исповеди". Одну минуту! Что может сказать еврей в одну минуту, кроме "Слушай, Израиль", тем более что его уже толкают к лестнице! Произнеся "Слушай, Израиль" и "Благословенно имя господне", он начинает взбираться по лестнице, а из глаз у него слезы льются. Что может он сделать? Воля божья... У него столько детей!.. Видно, суждено ему погибнуть во славу господа, а может быть, бог еще сжалится и сотворит чудо. Если всевышний захочет, все ему доступно!.. Ноях глубоко уповал на бога - еврей былых времен!
Взобравшись на крышу, он не перестает тихо молиться и плакать. Он все еще не теряет надежды на бога, может быть, всевышний и сжалится над ним. Если всевышний захочет, то что ему не доступно! А пан торопит. Велит Нояху выпрямиться - и он выпрямляется. Потом велит ему согнуться - и он сгибается. Велит расставить руки - он расставляет руки. Велит, чтобы он выглядел, как птица, - и он выглядит, как птица... И пан, - хотел ли он этого в самом деле, или он только шутки шутил, а всевышний уже сделал так, чтобы вышло всерьез, - пан выстрелил и попал Нояху в лоб. И Ноях упал, как подстреленная птица, и скатился с крыши на землю. И в тот же день его предали земле по закону Израиля. Но пан свое слово сдержал. Десять лет подряд корчма оставалась за вдовой, как ни набавляли ему за аренду. Вот каковы были паны в старину.
Таких интересных историй о старине, о панах и евреях дедушка знал немало. Ребята не отказались бы слушать их без конца, если бы дедушка Мойше-Иося не любил извлекать из каждой истории мораль, что нужно быть благочестивым и всегда уповать на бога. От морали он переходил к нравоучениям и начинал распекать детей за то, что они поддаются соблазнам, не хотят учиться, молиться, служить богу. Им бы только, говорил он, рыбу удить, груши рвать и проказничать с богуславскими ребятами, чтоб им провалиться!..