Глава 7
[1] [2]Я выскочил в фойе и увидел Таню. Она стояла у окна, и лица на ней не было.
– Что такое, Таня? – спросил я.
– Вы не видели Валю, Сережа? – спросила она.
– То есть как это? – обалдел я.
– Он пропал. Рано утром вышел из дому и до сих пор его нет.
Мы уже с Горяевым все возможные места обошли, нигде его нет.
– Найдется, – успокоил я ее, а сам ума не могу приложить, куда мог деться Валька и что там у них произошло. – Найдется. С Валькой такое бывает. Шляется где-нибудь целый день, а потом является.
– Поищите его, Сережа, – тихо сказала она.
– Ладно. Иди домой, Танюша, а через час я его тебе доставлю. Чистеньким, без пятнышка.
– Хорошо, – еле-еле улыбнулась она, – я пойду, а ты поищи, пожалуйста.
В фойе уже танцульки начались, народу было много, и я стал обходить весь зал и спрашивать знакомых парней:
– Вальку Марвича не видели?
– Нет, – говорили они. – Сегодня не встречали.
– Что же он от жены сбежал, что ли? – смеялся кое-кто.
Но никто его не видел и не знал, где он. Я выбежал из клуба и побежал к Валькиному бригадиру. Случайно знал я бригадирову хату.
Бригадир сидел на солнышке во дворе и лодку свою конопатил.
– Нет, – сказал он. – Знать не знаю, где Марвич, но только с утра, как шел я в магазин, встретился он мне по дороге и попросил отгул на три дня. Полагался ему отгул. Я дал. Я к рабочему человеку справедливо отношусь.
Обошел я все пивные, магазины, на пристань сбегал, в ресторан даже пролез – нигде Вальки не было, а стало уже смеркаться.
В сумерках я снова подошел к клубу. Церковь белела на темном небе, над входом надпись зажглась из электрических лампочек, а на ступеньках чернела толпа ребят, только огоньки папирос мерцали. Я подошел к ребятам и затесался в их толпу.
Стрельнул у того кочегара, с которым утром бился, папироску.
– Слышал? – сказал кочегар. – На сто восьмом километре человека убили?
– Какого человека? – спрашиваю я, а сам что-то нервничаю.
– Никто не знает, что за человек, и кто убил – неизвестно.
– Что это вы мелете? – говорю я. – Что это за брехня? Как это можно человека убить?
– Точно, – кивают другие ребята. – Убили на сто восьмом кого-то. Говорят, монтировками по башке.
– Таких фашистов, – говорю, – стрелять надо.
– Правильно, – согласились ребята. – Не срок давать, а прямо к стенке.
– Валька Марвич не заходил сюда, ребята? – спросил я.
– Нет, не видели его.
Что за пропасть! Может, он уже в вагончике давно со своей Татьяной, а я тут бегаю, как коза? Решил я сходить в вагончик.
Таня сидела впотьмах на койке и курила. А на моей койке сидел Юра Горяев. Они молчали и дымили оба. Я тоже сел на койку и сказал:
– Точно неизвестно, но вроде его бригадир в лес послал с другими ребятами на заготовку теса. Крепления там надо ставить.
Аврал у них на участке какой-то.
И только сказал про лес, вдруг захлестнула меня какая-то темная волна, и я захлебнулся от страха. Вдруг это Вальку на сто восьмом километре убили? И сразу я почувствовал такую злобу, такую ненависть, какой никогда у меня не было. Если это так, найду этих зверей в любом месте, сквозь тюремные решетки пройду, а горло им перегрызу. Ишь, что выдумали, сволочи!
Вальку моего монтировками по голове? Ну, гады, держитесь!